«Как она может быть такой быстрой?!»
— Я решила, — сказала она Ольгуну, вскакивая на ноги и поворачивая в узкую улицу слева, — что лучше те духи… у которых нет тел… и они просто захватывают людей. Такие тоже существуют? Можно в следующий раз такого… вместо этих фейри?
Крохотный бог не смог ответить из-за вопля предупреждения.
Лизетта дошла до развилки и бросилась в стороны, конечности из теней меняли направление ужасно быстро, отталкиваясь от зданий. Отчаянный поворот Шинс оказался лишь на пользу ее преследователю.
— Есть что-то еще?
Она знала ответ Ольгуна раньше, чем спросила.
Клинки щелкали, как ножницы, соединились в дюймах за ней. Она бросилась вперед, споткнулась, чуть не ударилась лицом о дорогу. Она бежала быстро, так что такое падение могло избавить Лизетту от мороки с ее убийством.
Ее грудь горела, бок болел. Ольгун не успевал погасить всю боль. Она не просила от него такую скорость и силу раньше дольше, чем на пару секунд. Она не знала, как долго сможет выдерживать это, и они оба понимали, что ответ включал в себя «не очень».
И снова стало видно край квартала, стену пустоты и воды. И Шинс повернула налево, но в этот раз, когда Лизетта принялась поворачиваться, она прыгнула в ближайший угол. Развернувшись, она ударилась ногами о здание, пробежала по стене, разогнавшись, три или четыре шага. Еще прыжок, горизонтальный, и Шинс пролетела мимо противника и побежала, как только ощутила под ногами улицу.
На это даже фейри не могли отреагировать сразу. Шинс впервые с начала гонки оторвалась на пару ярдов.
Но она знала, что это не продлится долго. Может, она могла бы…
— Хватит! — голос Лизетты грохотал от тряски, но это был не только ее голос. За ним Шинс слышала двойной голос Эмбрушеля.
Нижняя половина лица бывшего мастера заданий была черной, словно она пила смолу. Ее руки не двигались, а уменьшались, снова стали человеческими, и она скрестила мечи над грудью.
Но, хоть конечности из плоти вернулись в нормальный облик, одна из конечностей из тени стала длиннее.
Лизетта выбрала место под мерцающим фонарем. Под таким углом нога, будь она реальна, и если бы свету не мешал дождь, отбросила бы тень на половину улицы.
Нога была тенью, так что она растянулась так далеко.
Шинс ощутила боль в боку, отлетела кучей в дальнюю часть улицы. Тело болело от сотни ушибов, может, кровоточило от сотни порезов, хоть кровь смывал дождь. И она знала, что только Ольгун, тянущий за нити удачи, спас ее от худших ран.
