Православие и русская литература в 6 частях. Часть 3 (II том) | страница 116
Мысль о Христе мелькает в «Стихотворениях»— одно из них так и названо: «Христос», — но соединилась эта мысль с пустым мечтанием, с прелестным миражом, который может быть признан за Истину лишь неискушённым сознанием. Притом эта имитация истины оттого и ложна, что мысль о Христе строится в отвержении начал теоцентричного мышления. Художнику мерещится некий человек, и представляется, будто он — и есть Христос. Черты лица у этого человека слишком обыденны и оно похоже на все человеческие лица. Вначале художнику трудно признать совместимость такой похожести с Самим Христом. Но в итоге приходит убеждённость:
«…я понял, что именно такое лицо — лицо, похожее на все человеческие лица, оно и есть лицо Христа» (8, 495). В сознании художника — таится ощущение необходимости воспринимать Сына Божия по образу и подобию человека. В центре сознания — не Бог, но человек. Самоё Истину поэт начинает толковать слишком рассудочно, даже вульгарно отчасти («Истина и правда»):
«— Почему вы так дорожите бессмертием души? — спросил я.
— Почему? Потому что я буду тогда обладать Истиной вечной, несомненной… А в этом, по моему понятию, и состоит высочайшее блаженство!
— В обладании Истиной?
— Конечно.
— Позвольте; в состоянье ли вы представить себе следующую сцену? Собралось несколько молодых людей, толкуют между собою… И вдруг вбегает один их товарищ: глаза его блестят необычайным блеском, он задыхается от восторга, едва может говорить. «Что такое? Что такое?»— «Друзья мои, послушайте, что я узнал, какую истину! Угол падения равен углу отражения! Или вот ещё: между двумя точками самый краткий путь — прямая линия!»— «Неужели! о, какое блаженство!»— кричат все молодые люди и с умилением бросаются друг другу в объятия! Вы не в состоянии себе представить подобную сцену? Вы смеётесь… В том-то и дело: Истина не может доставить блаженства…» (8, 522). А ведь Тургенев пытается оспорить не какие-то абстрактные мечтания или благоглупости. Он, понимал то сам или нет, покушается на известное утверждение Спасителя:
«И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 32).
Ибо свобода, блаженство, бессмертие души, несомненность истины — здесь суть категории единого уровня. И писатель своею аргументацией опровергает именно сущности этого уровня, уровня религиозного осмысления бытия. Но дело-то в том, что используются при этом аргументы низшего порядка. Математические и физические закономерности — достоверность, но не Истина.
