С Дон Кихотом Тургенев, пожалуй, поквитался и того ранее. В «Нови» он просто добивает давно поверженную идею. Некоторые черты типа Дон Кихота мелькнули в характере Маркелова: во всяком случае, в его характеристике есть нечто схожее с тем, что писал когда-то Тургенев о самом Дон Кихоте (сочетание умственной ограниченности со способностью на самопожертвование), но всё же Маркелов, как и все прочие герои, — «обыкновенный средний человек»— здесь если и можно говорить о Дон Кихоте, то скорее лишь как о вырождении типа, а не о подлинном его воплощении.
Но есть ли истинно сильная личность, новый русский Инсаров? Где Базаров? — этот давний писаревский вопрос как бы повис в воздухе и не мог не сознаваться читателем и самим автором. Однако вот какую — весьма характерную для себя — мысль высказал Тургенев ещё в 1874 году, в пору обдумывания «Нови»: «…Теперь Базаровы не нужны. Для предстоящей общественной деятельности не нужно ни особенных талантов, ни даже особенного ума — ничего крупного, выдающегося, слишком индивидуального; нужно трудолюбие, терпение; нужно уметь жертвовать собою без всякого блеску и треску — нужно уметь смириться и не гнушаться мелкой и тёмной и даже низменной работы. <…> Чувство долга, славное чувство патриотизма в истинном смысле этого слова — вот всё, что нужно. <…> Народная жизнь переживает воспитательный период внутреннего, хорового развития, разложения и сложения: ей нужны помощники — не вожаки, и лишь только тогда, когда этот период кончится, снова появятся крупные оригинальные личности. <…> Пора у нас в России бросить мысль о «сдвигании гор с места»— о крупных, громких и красивых результатах: более чем когда-либо и где-либо следует у нас удовольствоваться малым, назначить себе тесный круг действия» (12, 465–466).
Когда-то, в повести «Поездка в Полесье», Тургенев рассуждал: природа предпочитает то, что не выходит из срединного уровня бытия, выбрасывая вон всё, что хоть сколько-то выдаётся из него. Теперь он окончательно утверждается в этой мысли и по отношению к общественной жизни. Такая убеждённость, однако, не могла принести писателю большой радости: торжество заурядности не было его идеалом. Итак: «теперь Базаровы не нужны». Изумление вызывает лишь слово теперь, как будто прежде писатель проповедовал мысль о необходимости русских Инсаровых (то есть о необходимости революции — не забудем) — они, по Тургеневу, никогда не были нужны России, ни прежде, ни
