— Помилуйте, прелестная, он же раб! Как можно предпочесть свободному мужчине — жалкую вещь?
Клемента, не скрывая презрения, посмотрела на собеседника.
— Боюсь, мы с вами по-разному понимаем это слово — «мужчина», — заметила она. — На мой взгляд, называется тот, кто не боится отдать свою жизнь во имя… — она запнулась, не решаясь сказать, во имя чего.
— Времена Катула давно прошли, — ответил Луцио, пристраиваясь к рабыне, державшей поднос. Одной рукой он подхватил с подноса горсть виноградин, а другой хлопнул рабыню по заду, так что та подпрыгнула на месте, едва не растеряв всё, что держала в руках. — Настоящего мужчину определяют деньги и власть. А для того, чтобы умирать, можно найти и более дешевый материал.
Клемента не стала спорить, она снова посмотрела на рабов и произнесла:
— А игрища вы устраиваете хорошо. Ни в одном другом театре не найдёшь столько знатных и богатых господ… и столько красивых и мужественных рабов. Каждый получает своё.
— И столько прелестных гетер, моя дорогая, — с усмешкой заметил Луцио.
Клемента поджала губы.
— Гетеры — отличный способ привлечения господ, — заметила она, — но сколь прелестны они, когда мужчины у их ног, столь же опасны могут быть, если их оскорбить.
Луцио негромко рассмеялся, но в голосе его прозвучала нервозность.
— Я вовсе не намеревался вас обижать.
— Я слышала, нынче на арене две сенсации. Об одной вы уже сказали, и её я наблюдаю достаточно часто. О другой же я, как и многие, только наслышана.
— О, — Луцио расхохотался, — значит, сегодня вы увидите её. Надеюсь, не будете разочарованы, красотой там и не пахнет. Не хотите ли сделать ставку? Сегодня будут драться две снежных пантеры. А вы, командир Цебитар?
Церера вздрогнула и замерла, стараясь не выдать себя. Досчитала до пяти и только затем медленно обернулась к дверям.
Цебитар блистал. Его парадный камзол из чёрного бархата сидел слегка небрежно. Манжеты из белоснежного кружева выглядывали из рукавов ровно настолько, чтобы оттенять тонкие длинные пальцы. Длинные чёрные волосы лежали на плечах так, будто он только что отошёл от зеркала. «Мужчина не может быть так красив», — подумала Церера, но, к сожалению, она знала: этот — может и должен.
Цебитара в Риме знал последний бродяжка. Сплетни о нём распускали с таким же удовольствием, как об императорской семье. Что и говорить о том, что его появления здесь, в месте куда приходили развлекаться, тратить деньги и переживать, ожидали как явления пророка древних богов.
