- По рукам! – обрадовался вмиг повеселевший дядюшка Фриц, заключая сделку.
Неделю, он как-нибудь потерпит…
Помолчав после заключения «контракта» с названным дядюшкой, Эрик спросил:
- Ты называл меня «выродком Russische Hure»… За этим что-то стоит, или так – к словцу пришлось?
- Ты, что? Вообще, ничего не помнишь?
- Вспомню, дядюшка, если напомнишь… Ну!
Сказано было хоть и повелительно - но с лёгким оттенком неуверенности и, у Фрица ёкнуло сердце: «Может и, про аптеку забудет? Тот еврей, конечно – «Mistkerl», да кто его знает, как дальше дело пойдёт…». Кроме старушки-жены да престарелой тёщи, у него было три дочери: старшую удалось сплавить, а вот две ещё висели на его родительской шее и, стало быть – остро нуждались в хоть каком-то приданом.
- Мой брат и твой отец Георг Юнгер (доктор по химии, между прочим!), познакомился с твоей матерью – женой русского помещика, на курорте в Бадене. Тот, думаю - лечился от хронического безделья, а твоя будущая мать, видать - страдала «Fotze»…
- Давай меньше про «Fotze» - больше по делу, дядя! – сморщился как от кислого Эрик, - как её звали?
- Её русское имя непроизносимо, но твой отец её называл Кэтрин…
«Екатерина, должно быть... Вот это совпадение: у нас с отцом реципиента одинаковые предпочтения - даже, имена сходятся!».
- Так значит, я – наполовину русский?! Забавно... Дальше, что?
- А дальше, меж ними вспыхнула такая бурная любовь, что она бросила мужа, ребёнка и сбежала с Георгом! Тот, рогатый «Russischer Grundbesitzer», имел какие-то связи, поэтому разгорелся грандиозный скандал… Георгу пришлось бросить академическую карьеру, переехать сюда и стать владельцем аптеки, чтоб кормить эту… Ну и, тебя - когда ты родился.
- Bezaubernd! Феерично! …Дальше?
- «Дальше», когда тебе было чуть более двух лет, у неё вспыхнула другая «бурная любовь» и, она вас с отцом бросила, удрав с каким-то кривоногим и волосатым «Planschbecken»…
- С французом?! …Вот, «Hure»!
- Ну, а я тебе что говорил?! Все русские бабы – «Schlampe»!
- Много ты, дядюшка, знаешь русских баб! – заступился за честь русских женщин Эрик, - сидишь всю жизнь в этой дыре, как солитёр в поросячьей заднице - да ещё и, умничаешь!
- Поверь мне, достаточно много! – похабно хохотнул толстый Фриц, почёсывая брюхо, - после их революции, я столько перевидал… Ко мне, русские графини в койку прыгали и, на лету «weibliche Schubladen» снимали!
Эрик, не вполне поверив в половые подвиги дядюшки, снисходительно-скептически бросил:
