— А я нет.
— Я сказал на «вы»? Я перепутал, дело обстоит точно наоборот.
Я отворачиваюсь к окну, чтобы он не заметил, как легко меня рассмешить. Мне впервые за последнее время становится спокойно. Вновь чувствую свое тело, нет той болезненной скованности, когда любое движение приходится прорывать сквозь невидимую бетонную преграду. Нет, я могу двигаться, отвечать, и в голове больше не сталкиваются десятки голосов, которые без устали спорят друг с другом.
Итан сидит рядом, и он, конечно, виновник. От него идет осязаемое тепло, которое незаметно, но верно убаюкивает меня. Мне спокойнее, мне легче, мне почти хорошо.
А, когда город встречает нас широким проспектом, я забываю подстраховочное «почти». Я узнаю улицы вокруг, с которыми связано столько воспоминаний и которые становятся по-настоящему родными именно сейчас, в эту секунду, когда их вдруг вернули назад. Они полустерты поздним часом, но приглушенного света фонарных столбов достаточно, чтобы угадать знакомые места.
И я запоздало понимаю, что то уютное спокойствие было сном, да, я все-таки заснула... Мне показалось, что я только моргнула, но куда тогда подевался пригород с заводскими трубами? Ведь мы уже в центре, в самой гуще из рекламных вывесок и дорожных указателей. И, самая главная радость, я вижу других людей. Полуночники у дверей круглосуточных заведений и вечные таксисты с желтыми огоньками, продавщица в цветочном ларьке, пара патрульных у машины...
Патрульные.
— Я отвечу.
— Что? — голос Итана заставляет меня отвлечься и перевести взгляд на него.
— Я сбрасывал его звонки, не хотел выслушивать все оскорбления сразу.
Он обреченно улыбается, а потом нажимает кнопку на экране и подносит телефон к лицу.
— Кирилл, — произносит Итан спокойным голосом, словно правда надеется, что собеседник возьмет с него пример.
Видимо, он выкрутил громкость динамика на минимум, я не могу различить слова на том конце. Только шум, эмоциональный, но непонятный шум.
— Подожди, стоп, — Итан пытается вклиниться в него и машинально отпускает руль, выставляя ладонь перед лобовым стеклом. — Черт, да выслушай меня! Она со мной, и она чертовски напугана ... Нет, Кир, нет ... Ты себя слышишь? Конечно, я не вооружен, зачем мне? ... Ей ничего не грозит, хватит! Только если ты, потому что ты совсем съехал и не понимаешь, что творишь. Ты ломаешь собственную жизнь...
Итан резким движением опускает телефон и прижимает его к груди.
— Он ничего не хочет слышать, — выдыхает мужчина, — бесполезно.
