Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки,
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Казалось, эти строки посвящались ей, ибо некоторые слова и предложения были жирно подчеркнуты карандашом. «Волосы цветом в осень», «Глаз злато-карий омут», — эти выражения как будто описывали ее, а не другую женщину.
Она вернула книгу на место и осторожно открыла один из ящиков стола. Здесь покоились какие-то бумаги, видимо, по работе. Ангелина не стала продолжать свое занятие дальше, все-таки нехорошо копаться в чужих вещах.
Она подошла к окну, отдернула занавеску, приоткрыла окошко. В комнату ворвался свежий морозный воздух, замысловатые узоры на стекле заблестели в свете лампы. Как хорошо было бы сейчас прогуляться вместе с Германом, сегодня ведь на редкость теплый зимний вечер. Но он сейчас лежал в палате, находясь на волосок от смерти, одинокий и неподвижный, и от осознания этого все волшебство за окном мгновенно исчезло.
Ангелина не понимала, почему близкие и друзья Германа отвернулись от него в такую минуту. Видимо, так бывает: иногда только беды открывают человеку глаза. Показывают, кто друг, а кто враг. К сожалению, людям свойственно остерегаться тех, с которыми случилась беда. Им кажется, что, отстранившись от больного или несчастного, они таким образом бегут от горя и боли. Так уж повелось, что людей притягивает друг к другу только успех и радость. И только настоящие друзья и искренне любящие родственники останутся с несчастным до конца, готовые разделить эту боль пополам…
Нужно было срочно перестать размышлять на эту тему. На сердце и так было тревожно, не хотелось еще сильнее погружаться в уныние.
Ангелина переоделась в халат, который заботливо оставила ей Вера Петровна, и легла в постель, предварительно включив ночник. Спать совершенно не хотелось. Она пробежалась взглядом по книжным полкам, нашла книгу одного из писателей-классиков и потянулась, чтобы взять ее. Что ж, может быть, чтение хоть немного отвлечет ее от мрачной действительности. Она вернулась в постель; страницы шуршали под ее пальцами. Вдруг из книги выпала какая-то фотография. Перевернув ее, Ангелина удивилась: на фото была изображена она. Точнее, она находилась на переднем плане, у сцены, а позади нее стояли коллеги. Судя по всему, снимок был сделан сразу после оперы «Иоанна», потому что Ангелина была не в парике. Рыжевато-золотистые волосы роскошными, тяжелыми волнами лежали на плечах, тонкую талию облекало длинное светлое платье. В руках Ангелина держала несколько букетов цветов.
