Так надо и тут. Не нападать поодиночке — а копить силы и выжидать момента. Не тратить боезапас — а припрятывать его до поры. Не жить в лесу — а ждать сигнала дома, в лесу оставаться должны только те, кому хода назад все равно уже нет. Если есть возможность — устроиться работать к русским, слушать что они говорят, смотреть, что они делают.
И ждать. Ждать момента, когда твой удар — будет соединен с силой удара миллионной британской армии. В том, что такой момент наступит скоро — никто, ни в Европе, ни здесь, в горах Кавказа — уже не сомневался…
Тридцать седьмой…
За всю историю двадцатого века, века великих дел и великих испытаний, великого мужества и достойных людей — мир несколько раз был на грани войны. Не простой войны — а такой, которая уничтожит все достигнутое, все плоды прогресса, все то, что удалось создать, отбросив все человечество назад, в бездонную яму. И один из таких годов — год одна тысяча девятьсот тридцать седьмой…
В Германии — только что прошла Олимпиада. Это не просто олимпиада — это смотр достижений той или иной страны, ведь принимающая страна — будет стараться показать себя лицом, показать все, чем богата, и даже в чем-то испугать гостей, чтобы те и думать не думали напасть. В этот год — Кайзер объявил, что Германии больше нет — а есть Священная Римская Империя Германской Нации. Всего за два поколения — трудолюбивым и упорным пруссакам удалось создать единую европейскую империю, восстановить европейское единство, сделать то, чего не удалось Наполеону Бонапарту. Перед изумленными гостями со всего света — предстало новое государство, новая Европа [59] . Со скоростными автобанами, на которых уже взята планка скорости в триста километров в час на земле, с трансатлантическими беспосадочными перелетами на громадных шестидвигательных Юнкерсах, со скоростными экспрессами, идущими с точностью минута в минуту и громадными Цепеллинами в небесах. Вдруг стало понятно, что падение и оккупация Франции, старейшей и сильнейшей страны континента — это не досадная историческая ошибка. Что это надолго, может быть — навсегда. Стало понятно и то, что Британия уже не может претендовать на лидерство, заходит над ней когда-нибудь солнце — или нет…
Уже на следующий год — политическая ситуация так стремительно покатилась к обрыву, что стало понятно: война не за горами.
В ослабленных Великой Депрессией и выступлениями рабочих САСШ прошли выборы, на них победил Хью Шорт, крайне правый популист. В своей предвыборной программе он отчетливо провозгласил стремление «равняться на континент» и вести агрессивную промышленную политику. Это означало разрыв с Великобританией и фактическое начало холодной войны.
