Конечно, нашим гостям не было никакого дела до этого. Вскоре они начали вопить: «Целуй, целуй!»
Данте взглянул на меня сверху вниз, вопросительно приподняв бровь.
— Мы будем чтить их желания или проигнорируем их?
— Я думаю, будем чтить.
Мне очень-очень хотелось уважить их желания.
Данте сильнее притиснул меня к себе и крепко прижался своими губами к моим. Он не отрывал от меня своих голубых глаз, и на мгновение, уверена, я увидела в них что-то вроде теплоты. Но затем гости присоединились к танцу, наводнив танцпол, и наш поцелуй закончился. Вскоре после этого Фиоре Кавалларо пригласил меня танцевать, и Данте должен был вести в танце свою мать. Я улыбнулась своему свекру, не зная, как вести себя с ним. В нем присутствовала та же холодная отчужденность, что и в Данте.
— Мы с женой надеялись, что Данте выберет какую-нибудь девушку из тех, кто еще не был замужем.
Я с трудом смогла удержать улыбку на своем лице. Ни за что на свете я не хотела, чтобы кто-то из гостей понял, что Фиоре высказал мне что-то, причиняющее такую боль.
— Понимаю, — спокойно ответила я.
— Но его доводы убедили нас. Наследник нужен Данте в ближайшее время, и будет лучше, если матерью для наших внуков станет женщина постарше.
Я кивнула. Я ненавидела эту их холодную логику каждой клеточкой своего естества. Но высказать это ему в лицо не могла.
— Не хочу показаться жестоким, но это брак по расчету, и я уверен, что ты понимаешь связанные с тобой ожидания.
— Я понимаю. И с большим нетерпением буду ждать детей от Данте.
Это было правдой. Я всегда хотела детей. И даже всерьез подумывала об ЭКО, когда была замужем за Антонио, но мне хотелось узнать Данте получше, прежде чем пытаться забеременеть. Конечно, и этого сказать его отцу я не могла. Мой брат, как и положено, принял меня у Фиоре следующим.
— Я рада, что ты смог прийти, — с благодарностью взглянув на него, произнесла я.
Его темно-зеленые глаза и почти черные волосы — единственное сходство между нами. Мы никогда не были близки, и дело было вовсе не во мне. Не знаю, изменится ли это когда-нибудь. Он обижался на нашего отца за то, что тот меня баловал; иногда я думаю, что он обижался и на меня за то, что мне, как он считал, было легче, чем ему.
— Я не смогу остаться надолго, — только и ответил он. Я кивнула, ничего другого и не ожидая. Орацио всеми силами избегал нашего отца.
Я была рада, когда меня пригласил на танец муж Инес, Пьетро. Он был молчаливым человеком и не наступал мне на ноги, поэтому я бы не возражала протанцевать с ним до конца вечера, чтобы избежать неловкой беседы. Но, разумеется, это было бы неуместно. Гостеприимство диктовало после моего танца с Пьетро танцевать с главой Нью-Йорка. В то время как Ария выглядела абсолютно комфортно рядом с Лукой, я определенно так себя не чувствовала. Тем не менее, приняла его руку, когда он пригласил меня. Он не улыбнулся. Очень редко я видела у него подобие настоящей улыбки: когда он смотрел на Арию. Данте был высок и мускулист, но с Лукой даже мне пришлось откинуть голову назад, чтобы сохранить зрительный контакт. Я знала, что за нами пристально наблюдали десятки глаз, пока мы танцевали. И тщательнее всего следил за каждым нашим шагом стальной взгляд Данте, даже при том, что сам он танцевал с Арией. Но и Лука не казался сильно довольным тем, что Данте обнимал его жену. Мужчины в нашем мире были собственниками. Такие мужчины, как Данте и Лука, были чем-то совсем запредельным.
