— Какого хрена, Эрл? — Макс резким движением руки отталкивает сладкие батончики в сторону. — Ты что хочешь, чтобы она впала в диабетическую кому?
Эрл бросает сердитый взгляд на Макса.
— Ты сам сказал, умник, чтобы я принёс что-нибудь в упаковке. Ну, вот я и принёс.
Макс качает головой и поднимается на ноги. Он проходит мимо Эрла и ждёт его в дверном проёме. Взгляд Эрла мечется между мной и огромным количеством калорийных закусок.
— Эрл, давай же! — кричит Макс, заставляя Эрла подпрыгнуть от неожиданности. Не отводя своего взгляда, я пристально смотрю на край матраса. Наконец дверь закрывается, щёлкают замки. И я вновь остаюсь одна.
Одиночество. Я чувствую себя словно преступница, отбывающая пожизненный срок, потому что я уверена, что это будет именно так. Я буду находиться в этой комнате ровно до того момента, пока в конечном счёте у меня не отнимут мою жизнь.
Глава 7
Макс
Ава-грёбаная-Донован.
Я смотрю, раскрыв рот, на фотографию профиля в Фейсбуке, моя ладонь зависает над мышкой. Она дочь Фрэнка Донована. Гребаный ад, Эрл! Кто угодно в этом преступном мире узнал бы это имя. Он — грёбаный киллер! Этот мужчина безжалостный и жестокий. И он гениален в том, что делает. Даже ЦРУ не может до него добраться. А что касается остальных людей, кто никак не связан с преступным миром, для них Донован не больше, чем просто бизнесмен. У этого человека всё продумано, потому что он не кто иной, как хамелеон. Наиболее успешные безжалостные люди успешно примерят на себя маску обычного человека, и у него это отлично получается. Именно таких людей мы хотим видеть с нами за ужином, потому что они обладают головокружительным обаянием.
Фрэнк Донован.
Забавно, как судьба расставляет свою чертову извращённую паутину. Донован — я ненавижу всем сердцем его и всю его ублюдочную семью. Я барабаню пальцами по поверхности стола, капельки пота выступают на моём лбу, когда я вспоминаю то мгновение, в которое признал тёмную сторону, что живёт в каждом из нас. Я отчаянно противостою ей. Я стискиваю зубы, в попытке заставить мой разум остановиться, но словно мрачная пустота, заполненная тьмой, меня затягивает это воспоминание, увлекая в своё безмерное отчаяние. И в ту секунду, когда окончательно сдаюсь, я прикрываю глаза, растворяясь в боли прошлого.
Молоток кажется в моих руках более тяжелым, чем должен быть. Мои ладони влажные от пота, пульс в жилке на шее отчаянно бьётся. Каждый удар сердца отдаётся под моими прикрытыми веками, я распахиваю глаза, и моё видение практически заволакивает темнота. Я никогда не вёл себя, как сумасшедший, но теперь я понимаю людей, у которых случаются сердечные приступы от гнева и отчаяния, боли и ярости. Я стою в конце дивана, смотря на то, как этот ублюдок дышит. Грудь вздымается. Опускается. Вздымается. Опускается. Я желаю всем существом, чтобы эта чёртова грудь прекратила наполняться воздухом.
