— Есть врата, Моллер, — сказал он. — Это дверь в ад. Однажды я открою ее, и тогда ты узнаешь, что я говорю правду. Посмотри туда.
Я шел за ним еще дюжину шагов, и там, почти в полной темноте, я разглядел сплошную глыбу какого-то безымянного металла — нечто, что выглядело для всего мира как огромный квадрат карборунда. Он был бесцветным и непрозрачным, кристаллическим по внешнему виду, и все же многие крошечные грани его не отражали свет. Казалось, к четырем футам поверхности этого квадрата были прикреплены тонкие провода. Мой спутник указывал рукой, действуя очень осторожно, чтобы не коснуться пучка проводов.
— Что это? — сказал он. — Возможно, однажды я скажу тебе, Моллер. Это результат работы большей части моей жизни. Комбинация из четырех веществ, слитых вместе под потрясающим жаром. Безжизненная. Мертвая. В ней нет искры силы.
— Но здесь, — его рука дернулась в сторону, чтобы упасть на огромную отполированную машину, — вот что дает ей жизнь! И в ядре этого блока, Моллер, находятся зеркала. Сотни их. Ты когда-нибудь пытался расположить три прямых угла под прямым углом друг к другу? Нет? Попробуй, Моллер. Тогда ты поймешь, что я имею в виду, когда скажу тебе, что внутри этой массы их семь!
Его голос, как ни странно, снова стал пронзительным. Он был сильно взволнован. Его пальцы сомкнулись на переключателе с черной ручкой на краю стола рядом с ним. Сначала он посмотрел на меня, потом на выключатель. Затем резко сказал:
— Через мгновение после того, как я нажму этот рычаг, мир познает ужас. Ты слышишь, Моллер? Ты понимаешь? В одно мгновение я могу выпустить в это измерение орду демонов из Страны Смерти! И я могу контролировать их! Я могу заставить их делать то, что захочу!
Он стоял неподвижно. На его лице не было цвета; оно было ужасно белым от эмоций.
— Ты знаешь, почему я рассказал тебе все это? — прохрипел он. — Потому что я так хочу! Потому что я хочу, чтобы хоть один живой человек знал, что происходит, когда мир станет черным и холодным от мерзости Измерения Смерти! Потому что ты невежественный, глупый дурак, лишенный воображения, — и не поверишь мне! А сейчас уходи!
Он указал на дверь. Я думаю, он бы ударил меня, если бы я не подчинился ему. Тем не менее, выходя из комнаты, я ощущал, как пара глаз — глаза Лобера — следуют за мной. Затем через несколько мгновений я пересек коридор и оказался на каменных ступенях этого сумасшедшего дома.
Я записываю все это, потому что, хотя и полагаю, что это было лишь фантастическим обманом, я был одержим самым неестественным чувством предчувствия с тех пор, как покинул дом Антона Серхио. Весь вид его, седовласого, озлобленного, вызывающего, стоящего в этой тускло освещенной комнате, заполненной странными научными инструментами, произвел на меня впечатление, которое я не могу легко забыть.
