– Зверем клянись!
Она замотала головой, жадно хватая воздух. На лбу выступила испарина.
– Клянись! – Дарен резко развернул ее, сжимая горло, дабы не осталось сомнений в намерениях.
Таяна забилась в руках и с трудом прохрипела:
– Нет! Невиновата.
– Клянись! – она мотнула головой и лишь руками замахал сильнее: – Неужто я страшнее Зверя?
– А все едино! – выплюнула она со злостью, и захохотала едким безумным смехом.
Дарен на миг прикрыл глаза: этого он и боялся. Зверь не прощал лжи, убивая на месте. Потому клялись им так редко, что и не припомнить, когда слышал в последний раз и от кого. Смельчаков было не много.
Все закончилось слишком быстро. Он силой надавали ей на голову, разворачивая, и откинул пустое тело от себя. В том, что Зверь не примет ее дух, он не сомневался. Зверь прощал многое, но не покушение на своего любимчика.
Осталось разобраться, какую кару она придумала ему. И ему ли? Сердце болезненно кольнуло. Ревнивая ведьма могла нацелиться как на него, так и на Аннельку. А может и на них обоих. И если за себя он не переживал, то не беспокоиться о ней не мог. О том, что будет, если пострадает только один из них, он и вовсе старался не думать.
* * *
С тех пор Дарен бывал у Нюры чаще, чем у себя дома: утром приходил, вечером уходил, надеясь, что ночь пройдет спокойно.
Горяна до того к нему привыкла, что стала поглядывать с одобрением. Она тихонько готовилась к обряду и ненавязчиво наставляла дочь, которой предстояло, как ей казалось, вскоре покинуть дом.
Клоки менялись, ничего не происходило, а взвинченное состояние понемногу отпускало. «Не сработало», – решил он, направляясь в гости позже обычного.
Лишь подойдя поближе к дому Нюры, он разглядел толпу, что бесновалась у входа. Дарен остановился, вглядываясь внимательней. Этот миг он уже видел раньше. Вот только происходящее в доме осталось за пределами видения.
К дому он подлетел в четыре широких скачка и ворвался внутрь прежде, чем хуторяне остановили. Нюры дома не было. У окна стояла Горяна и низенький кругленький лютый. Он пронзительно верещал, размахивая руками и напирая на перепуганную женщину. Она отступала, приложив ладонь ко рту, точно хотела ответить, но боялась.
«Шаман», – с презрением опознал Дарен. Этих он недолюбливал за откровенное шарлатанство. Слабенький дар давал им возможность возвыситься и привирать в свою пользу. Чародейство они называли бесовым проклятьем, скромно утаивая, что толика силы есть и в них. А может, и правда, не знали в силу невежества?!
