Люди смотрели на них, но Вэн прижимал ее голову к груди, так что лицо Хлои было скрыто, и осмотрелся вокруг. Им действительно нужно было вернуться домой, но дать ей немного поплакать не повредит.
Он рассеянно гладил ее волосы, всхлипывания стали стихать, черные пряди, мягкие и шелковистые, касались его ладони. На груди у него было влажно от ее слез, и он вдруг понял, что ее щека прижата к его голой коже, потому что, конечно, он оставил рубашку расстегнутой.
Он застыл, а его сердце забилось быстрее, и его член – глупый кусок дерьма – затвердел и уперся в молнию его брюк. Иисус. Она была его проклятой приемной сестрой и, если этого было недостаточно, она горевала, черт возьми. В этой картине не было ничего возбуждающего, как ни гляди.
Ее руки обвили его талию. Ее прохладные пальцы на голой коже бедер застали его врасплох. Внезапно стало трудно дышать. Если бы она только дотронулась ртом к его коже…
Господи, она не должна прикасаться к нему. Почему она прикасалась к нему? Когда он только и делал, что сообщал ей одни плохие новости за другими?
Оттолкни ее, мудак. Пока ты не опозорил себя и ее.
Но он не мог этого сделать, когда она рыдала у него на груди. Это причинит ей боль и он, черт возьми, не собирался этого делать, не после бомбы, которую он только что сбросил. И кроме всего прочего, он не был подростком. Он был чертовым морским котиком. Он мог контролировать один дико неуместный стояк.
Игнорируя свое бешено бьющееся сердце и напряжение в паху, он снова расслабил свою хватку на ней, чтобы она перестала давать повод его члену стать еще тверже.
- Ну ладно тебе, красавица. Пора идти.
Она подняла заплаканное лицо от его груди. Ее щеки блестели, а ресницы были влажными от слез. На мгновение она уставилась на него и в ее покрасневших глазах отразились горе и боль. Затем ее лицо резко изменилось, и она вырвалась из его объятий, отворачиваясь и вытирая лицо рукой. Не говоря ни слова, она повернулась и направилась обратно к дому.
Не обращая внимания на странное желание вернуть ее в свои объятия и обнять, успокоить ее, Вэн посмотрел на часы и выругался. Он надеялся, что сможет объяснить все последствия угрозы Де Сантиса, когда вернется домой, но он должен был быть у гребаного адвоката через час. Что означало, придется подождать.
Следуя за ней, он рефлекторно осмотрел улицу, когда они поднимались по ступенькам и входили через парадную дверь. Но очевидных угроз не было и ничего необычного не происходило. Похоже, ее импровизированная прогулка не имела немедленных последствий, слава Богу.
