Хлоя прикусила губу, и по какой-то причине он обнаружил, что наблюдает за тем, как она это делает. Ее зубы были очень белыми, погружаясь в мягкую плоть ее очень красной нижней губы.
Что-то внутри него сжалось, и ему пришлось отвести взгляд.
Иисус Христос. Что бы это ни было, так не пойдет.
- Ладно, - сказала она, явно неохотно. - Я останусь. Но мне нужен доступ в интернет, чтобы поддерживать связь с О'Нилом, пока я здесь. И мне нужно твое слово, что ты передашь мне право собственности на ранчо, как только дело с Де Сантис будет улажено.
Упорная малышка, не так ли? Не говоря уже о смелости. Люди обычно не спрашивали его, а тем более не требовали его слова. Они не осмеливались.
- Даю слово, - медленно сказал он.
- Хороший. Тогда я…
- А взамен мне нужно твое слово, что ты будешь делать именно то, что я скажу, когда дело дойдет до твоей безопасности.
Она бросила на него еще один прищуренный взгляд, явно недовольная этим.
- Мне не нравится, когда мне говорят, что делать.
- Никто не любит. Но ты здесь не солдат. И если я защищаю тебя, то я отвечаю. Конец истории.
Хлоя вздохнула и отвернулась, явно раздраженная. Он собирался получить ее согласие, потому что не хотел бороться с ней на каждом шагу. Не тогда, когда это может поставить под угрозу его способность защитить ее.
- Хорошо, хорошо, - ее плечи опустились еще больше. - Но, к твоему сведению, я этим не довольна.
- Я знаю. И я от этого не счастливее, чем ты.
На ее лице промелькнуло удивление.
- И ты тоже?
Он не видел причин лгать ей.
- Ты не единственная, кому в папином завещании была вручена целая куча дерьма.
- Куча дерьма, - повторила она со странной ноткой в голосе. - Значит, защита входит в эту кучу дерьма?
О Господи. Почему он это сказал?
Он засунул руки в карманы.
- Я не это имел в виду, и ты это знаешь.
- Конечно знаю, - она посмотрела себе под ноги. - Это не имеет значения.
Но у него было очень четкое впечатление, что это не так.
Он действительно забыл, кем она когда-то была для него?
Прошло много времени с тех пор, как он вернулся на ранчо. Давно он ее не видел. Но воспоминания, которые он носил с собой, все еще были там. Учил ее ездить верхом. Она каким-то образом увидела его нервозность перед его первым заданием и сунула этот глупый камень в руку, чтобы он мог взять с собой кусочек дома. Она выскакивала из-за дверей ранчо всякий раз, когда он приезжал в отпуск, бросалась к нему в объятия, потом тянула его за руку, готовая утащить и показать, чем она занималась в тот день.
