От него приятно пахло кедром и кожей с мускусным мужским оттенком.
Оливия сглотнула. Все было неправильно. Неправильно чувствовать это, когда он скорбит и хочет поговорить. Неправильно хотеть его физически. Он был ее другом, не более того, и ей действительно нужно было взять себя в руки.
Она убрала руку с его плеча, надеясь, что это выглядело как спокойное движение, и не выдало то, что прикосновение к нему делало сумасшедшие вещи с ее сердцебиением. Но он поймал ее руку, обхватив ее своими длинными пальцами.
- Ты уверена? - его голос был низким и грубым, от взгляда его глаз у нее перехватило дыхание. - Я знаю, это был шок. По сути, я похитил тебя, а потом привез сюда. Я просто... хочу поговорить с тобой. Лично. И, блядь, не в спешке для разнообразия.
Ее мозг работал слишком медленно и она не могла придумать, что сказать в ответ. Все, что она, казалось, осознавала, это то, что он держал ее за руку, заставляя жар подниматься вверх по ее руке и проникать в остальную часть ее тела. Дикий, беспокойный жар, совершенно незнакомый ей.
Она никогда не испытывала такого прежде, даже в тот последний день в библиотеке, когда ждала его встречи с отцом, отчаянно надеясь, что он примет предложение отца о работе и убежище, и решила не уходить, пока не узнает его ответ.
Услышав, как закрылась дверь отцовского кабинета, она выскочила в коридор и увидела Вульфа, который стоял, засунув руки в карманы джинсов, и его обычной беззаботной улыбки нигде не было видно. Тогда она увидела гнев в его глазах, четкий и ясный, хотя все, что он сказал, было: «Я не могу остаться. Я записываюсь в на флот завтра».
Она была так разочарована, пытаясь не разрыдаться перед ним, но не смогла. Он обнял ее, - он прикасался к ней только один раз - шепча, что ему жаль, но так должно быть.
И она... Ну, это объятие было самое странное, что случалось с ней. Было что-то такое в тепле его тела и ощущении его прикосновения к ней, в силе его рук, обнимающих ее, и в тепле его дыхания в ее волосах, что заставляло ее пульс учащенно биться. Она дрожала по причинам, которые ее шестнадцатилетнее «я» не могло понять.
Но теперь... Теперь она знала, что это значит.
Она сглотнула, борясь с желанием вырвать свою руку из его. Не желая выдавать себя больше, чем она уже сделала.
Да ладно тебе. Он уже все знает. Ты никогда не была очень хороша в подпольных играх, и ты это знаешь.
Она отвела взгляд, положила руку ему на плечо и постаралась не обращать внимания на учащенное сердцебиение.
