— Иногда он бывает засранцем, но я не могу позволить тебе его убить.
Другой мужчина. Ирландец. И он сказал «засранец» или «задница»?* Учитывая его ирландский акцент, она не могла сказать наверняка. Впрочем, это не имело значения. Важно…
*(Прим. пер.: «asshole» — засранец, «arsehole» — задница)
У ее спасителя тоже были... когти. Оборотень. Два оборотня.
Она освободила придурка у двери, планируя следующую атаку.
— Убирайся отсюда, Шон, — сказал ирландец.
Тот, кого звали Шон, метнулся назад и, закрыв за собой дверь, вышел.
Ее тюремщик, держа когти у горла, заставил ее медленно повернуться к нему лицом. Кровь пропитала его рубашку, и этот сладкий запах ее искушал. Айона обнажила клыки, и ее тело, так изголодавшееся по пище, задрожало от желания.
Другой вкус.
Если он не убьет ее, она это почувствует. Как же она слаба, если даже паршивый волк может справиться с ней.
Возможно.
— Я тоже хочу попробовать.
Она понятия не имела, о чем он говорил.
Его зеленые глаза, казалось, прожигали ее насквозь.
— Я пролил кровь за тебя, и теперь твоя очередь.
Когти на шее скользнули по коже. Слабая боль, укол, которого она почти не почувствовала, а затем ее притянули ближе. Мужчина был огромен — выше шести футов. Он обхватил Айону и приподнял так, что пальцы ее ног едва касались земли.
Потом он прижался губами к ее горлу и... лизнул кожу. Дыхание перехватило. Она понимала, что должна бороться, но у нее все еще дрожали колени. Она умирала от желания. Она...
Ей нравилось чувствовать его губы на своем теле.
— М-м-м... не ожидал этого, — пробормотал мужчина ей в кожу.
С широко раскрытыми глазами Айона смотрела на кровать, служившую ей тюремной камерой.
Как давно она здесь? Так долго, что сошла с ума и позволила волку наложить на себя лапы.
— От... пусти меня... — голос приглушенный, хриплый. Когда она говорила, болело горло, но кровь ее исцелит. Достаточно быстро. — Или... умри.
Языком он скользнул по ее коже. Он... он поцеловал ее в шею, прежде чем поднять голову? По крайней мере, так показалось.
— Полегче. Я едва пригубил тебя. — Приподняв темную бровь, он одарил ее полуулыбкой, показав ямочку на щеке. — Пока ты жадно глотала меня, как мальчишка из студенческого братства из нового бочонка.
Братство? Сузив глаза, она заставила себя заговорить снова:
— От... пусти...
— Хорошо, хорошо... — Он опустил руки и отступил на шаг. — Теперь счастлива?
Она стиснула зубы. «Счастье» не входило в ее словарный запас.
Мужчина поднял руки.
