Я бросилась вниз по тропинке, неприлично задрав подол до колен. Через пару шагов со всего размаху наступила в очередную ямку и едва не закувыркалась, но всё же сумела удержать равновесие. Воротца, тускло поблескивающие на свету, приближались слишком медленно. Дорожный мешок бил по спине и звенел чем-то, хоть ничего звенящего я, кажется, в него не укладывала. До слуха донеслось жаркое дыхание. Шорох быстрых лап, топот. И снова — лай, от которого в груди подпрыгнуло сердце и упало куда-то в живот. Перед глазами на миг вспыхнуло багровым. Я перестала видеть вокруг хоть что-то, каждый миг ожидая, что в ногу мне вцепятся острые зубы.
— Убереги, Матерь, — шептала на каждом шагу.
И наконец схватилась пальцами за прохладные прутья ворот. Признаться, боялась, что и тут будет висеть замок. Но калитка оказалась заперта постольку-поскольку: видно, здесь больше надеялись на лохматых стражей, чем на запоры. Толстая цепь была просто обмотана вокруг соседних прутьев. Тяжёлая — торопясь, ломая ногти, я распутала её и, содрогнувшись от пронзительного скрипа несмазанных петель, выскочила в Ториндинт. В тот самый миг, когда одна псина всё же догнала меня. Лязгнули зубы возле бедра. Но между мной и собакой встала закрытая калитка — и пёс заметался, пытаясь ещё меня достать.
Я кое-как намотала цепь обратно, чтобы кобель не вырвался. Лишь бы за ним не подоспела стража, ведь лай наверняка привлёк кого-то из людей. Ещё две собаки подбежали к воротам, заходясь злым урчанием и повизгиванием, будто их лишили обеда.
Я выдохнула и отвернулась от них. Шея взмокла от страха, а платье прилипло к спине: натерпелась, едва только ступив за порог Пьетра Гри. Признаться, оставалось только молиться Рассветной Матери, которая уже помалу теряла свои права вместе с тем, как темнело всё сильнее — не хотелось попасть в руки ещё и какому-нибудь отребью, что наверняка шастает на окраине Ториндинта в такой час.
Но на удивление кругом оказалось тихо, несмотря на тёплый летний вечер: ни стражи, ни слоняющихся горожан. Видно, людей напугал приближающийся дождь. Вдалеке погромыхивало. Тучи всё явственнее затягивали небо, всё стихло, ни ветринки не проносилось между плотно стоящими друг к другу домами — значит, гроза может случиться сильная. А мне в дорогу — просто прекрасно!
Как будто в ответ на мои мысли, невидимый сейчас браслет заколол кожу. Я почесала саднящее запястье — проклятая Доната! Даже не узнала моего окончательного ответа, нацепила на меня эти оковы, вживила мне под кожу карту, которую я и видеть никогда в жизни не хотела.
