У него был такой же, как и у дочери, только более крупный и мясистый, хвост и широкие, бледные плечи. Белоснежные, седые волосы струились по плечам. На голове поблёскивала корона, обвитая изумрудными растениями.
— Конечно, наше Царство не столь богато, как, например, морское, но, поверь мне, ты еще многому удивишься.
Джонас хотел было крикнуть, что удивляться ему незачем и все, чего он на самом деле желает — выбраться наверх, вернуться к своей прежней жизни. И пусть даже там его никто не ждет, в озере он жить точно не намерен.
Вот только тело его считало иначе. Ватное, вялое, встало и направилось к Царю. Остановилось.
Джонас молчал.
— Ты очень понравился моей дочери. А ради Миры я готов на все. Пусть и на брак с человеком. Это ничего, — он хохотнул. — Я и сам об этом задумывался, — он с силой хлопнул его по плечу, отчего Джонас завалился на бок, но вода не дала ему упасть, а лишь чуть отклонила в бок. — Сам посуди: вокруг одни пиявки, рыбища, русорыбы… И тут появились вы, — он щелкнул пальцами и наружу вырвался не привычный на суше щелчок, а несколько мелких пузырьков. — Появление здесь человека само по себе редкое явление. Чаще всего это разбойники, контрабандисты, путешественники, чьи годы на исходе… Но вы решили рискнуть и пересечь Темнолесье. Что же… — он задумчиво потеребил длинные шелковистые усы, то и дело взлетающие вверх. — Я не смею препятствовать счастью дочери.
Во всей этой речи Джонас зацепился лишь за одно-единственное слово.
Вы.
Кто-то смутно знакомый мелькал перед его взором. Хитрая улыбка, задорный мальчишеский смех. Кто-то должен быть рядом с ним.
— Лука, — выдохнул он. — Где он? — силы возвращались, туман медленно рассеивался.
На лице Царя отразилось некое подобие любопытства: правая бровь чуть приподнялась, глаза сузились.
— Твой друг тоже здесь. Озерные жители гостеприимный народ, какие бы слухи о нас не ходили. Скоро ты сам в этом убедишься, сынок, — последнюю фразу он произнес ни то угрожающе, ни то издевательски.
В воде Лука передвигался так же ловко, как и на суше. Даже рыболюди, и те открывали и закрывали свои громадные, растянутые в застывшей гримасе презрения, рыбьи рты.
— Лука! — удивленно булькнул Джонас.
Замечательно, подумал он, теперь у Царя озерных лягушек и жаб целых два пленника. И надежды на спасения у обоих, разумеется, нет. Что, по сути, могут сделать два человека, находясь в чужеродной им стихии? Выплыть? Сколько на это понадобится времени? Уйти незамеченными не получится в любом случае. Даже самая мелкая, никчемная рыбешка будет зорко следить за ними и при любой удобной возможности поплывет к своему Царю дабы выслужиться перед правителем.
