— Можете не продолжать, — сказал Шебалдин. — В суд я подавать не стану, действительно, бесполезно. Вы были правы: спор о нравственных оценках — не предмет для судебного разбирательства.
„Все-таки проняло!” — подумалось мне.
И тут же я убедился, насколько был неправ. Шебалдин, поблескивая глазами, продолжал:
— Не правда ли, незачем носить маску, если она ничего не скрывает? Мы оба понимаем, что вы высказали ваши собственные мысли, вежливости ради приписывая их моим вымышленным оппонентам в судебном разбирательстве. Могу я вас спросить, ради чего вы так старались? Только, пожалуйста, не надо ссылок на ваш профессиональный долг, он, как я полагаю, к делу непричастен.
— Вы хотите сказать, что я нарушил его, дав волю негодованию?
— В том-то и дело, что негодования не было. Узнав, что я собираюсь обратиться в суд, вы, будь ваше негодование искренним, не стали бы меня удерживать, наоборот, вы были бы рады тому, что я пойду и услышу, по-вашему, заслуженное. А вы что сделали? Приложили все усилия для того, чтобы избавить меня от публичного поношения. Зачем? Зачем такая забота обо мне? Можете не отвечать, ответ я знаю: в глубине души вы мне сочувствуете, понимаете, что осуждать меня не за что, вслух сказать об этом не решаетесь даже самому себе: инерция непомерных требований, ее очень трудно преодолеть.
Нет, Шебалдин не издевался, его вера в собственную правоту нисколько не поколебалась. Он не хотел оскорбить меня или поставить на место, он даже оказывал мне честь, принимая в свои единомышленники. Но в одном он прав: я действительно избавил его от разоблачения, которое ждало его в суде. Промолчать о вероятных результатах обращения в суд я не имел права.
И все же горькая неудовлетворенность самим собой глубоко застряла в душе. Все, что я сказал ему с глазу на глаз, он небрежно стряхнул с себя, — не оставил и следа. А вот если бы он все это услышал в суде, стократно усиленное гневным презрением судебной аудитории, то этого ему с себя не стряхнуть, из памяти не выкинуть. К сожалению, этого уже мне не исправить.
Но, может быть, рассказав о Шебалдине, я этим в небольшой мере сделаю то, что мог бы сделать несостоявшийся суд над ним.
Склад ума у нее, у судьи ленинградского городского суда, иронический. Как зубной боли, не выносила она выспренности и пышнословия. Очевидно поэтому, на вопрос, в чем самая большая трудность в ее работе, она, чуть помедлив, ответила не то притчей, не то сказкой. Жил-был волшебник, имел дочь красавицу, да и какой бы он был волшебник, не сумей наделить свою единственную дочь красотой. Волшебник, как и многие другие почтенные старички, любил после обеда вздремнуть часик-другой, а когда волшебники дремлют, их волшебные свойства бездействуют, этим и воспользовался подкравшийся злодей и похитил его дочь. Но злодея постигла заслуженная кара: на дороге ему встретился отважный юноша, мольбы красавицы его тронули, он вступил в бой со злодеем, победил его и отвел девушку в отчий дом. Волшебник, преисполненный благодарности, предложил юноше — так уж полагается — высказать любое желание, и оно будет исполнено. Волшебник был человек опытный, да ц его дочь сказок начиталась достаточно, так что предугадать, чего юноша пожелает, было им легко. Но они ошиблись. Когда юноша высказал свое желание, красавица огорчилась и оскорбилась, а волшебник был явно смущен. Юноша попросил: „Сделайте, пожалуйста, так, чтобы я, с кем бы ни встретился, не только слышал то, что он мне говорит, но мог понять его подлинные мысли и чувства”. Отец девушки был волшебником средней руки. Но кому охота в этом признаваться? Он попытался отговорить юношу, запугивая его: и о себе, дескать, юноша много плохого может узнать, да и в людях, возможно, разочаруется, но юноша не отступался от своего желания. Волшебник сник и нехотя признался: выполнить просьбу юноши он не в силах. Увидев, как огорчился спаситель его дочери, он сказал ему в утешение: „Я знаю место, где умеют самые скрытые и потаенные мысли и чувства вызвать наружу даже у тех, кто всячески этого не хочет и пытается поглубже их припрятать. Иди туда, присмотрись, как это делается, может быть, и ты научишься”.
