«…умер Горшков, внезапно умер, словно его громом убило! А отчего умер — бог его знает. Меня это так сразило, Варенька, что я до сих пор опомниться не могу. Не верится что-то, чтобы так просто мог умереть человек… Погибаешь этак ни за что…» — в этих словах Макара Девушкина есть что-то кроме недоумения и бессилия перед судьбой, есть какой-то смысловой остаток, который, быть может, объясняется отчаянным взрывом — вызовом героя в его последнем к Вареньке Доброселовой письме: «По какому праву все это делается?»
Анализируя роман «Бедные люди», Белинский особо подчеркнул, что в характере Макара Девушкина сосредоточено «много прекрасного, благородного и святого», и высоко оценил гуманистический пафос первого произведения Достоевского: «Честь и слава молодому поэту, муза которого любит людей на чердаках и в подвалах и говорит о них обитателям раззолоченных палат: «Ведь это тоже люди, ваши братья!»[5].
Есть в романе «Бедные люди» эпизод, который имеет принципиальное значение для уяснения новаторства художественного метода Достоевского, для понимания его творчества в целом. Речь идет о весьма своеобразной реакции Макара Девушкина на прочитанные им повести Пушкина «Станционный смотритель» и Гоголя «Шинель». Полностью принимая гуманизм Пушкина и горячее сочувствие его Самсону Вырину, «титулярный советник» Достоевского называет произведение Гоголя «пасквилем» и даже «злонамеренной книжкой». Что же не нравится Макару Девушкину в «Шинели»? Это неприятие двойственно, его мотивы противоречивы. С одной стороны, героя страшит беспощадность картины, нарисованной Гоголем, — беспощадность, не оставляющая места никакой, даже самой мизерной надежде, что кажется склоняющему самого себя к смирению Девушкину проявлением «либерального» образа мыслей. И тут же, рядом с этим мотивом, как бы самостоятельно и независимо от него, развивается иной, чуть ли не противоположный ему, по крайней мере искомому «смирению» чрезвычайно далекий, — это мотив неподдельного возмущения. Безусловно, узнав свою судьбу в судьбе Акакия Акакиевича Башмачкина, Макар Девушкин тем не менее до глубины души возмущен тем, что и его «частная жизнь» обнародована, вывернута «наизнанку», «и вот уж вся гражданская и семейная жизнь твоя по литературе ходит, все напечатано, прочитано, осмеяно, пересужено!».
Но для Макара Девушкина, как он сам признается, дороже всего на свете его «амбиция», его гордость бедняка. «А какое ему дело, — в благородном негодовании пишет Макар Алексеевич, — что я буду кашу без масла есть?.. А какое тебе дело, что у меня локти продраны?.. бедный-то человек, он взыскателен… бедный человек не любит, чтобы в его конуру заглядывали…».
