- Успокойся, Ива, успокойся, дорогая, может, все еще и обойдется. А говорю я это на всякий случай: и это может случиться. Ну и что? Не накладывать же на себя руки! Может, скажешь, учителя живут плохо? Нет, не плохо. Я даже завидую им: никакой ответственности. Поверь, иногда мне тоже хочется сидеть за чьей-то спиной и бросать реплики.
- Ладно, спи. Полночь ведь, - устало сказала Иванна Аркадьевна.
Вскоре она уже дышала ровно: видела свои третьи и четвертые сны.
А Василий Михайлович заснуть не мог. Он вспоминал, как пришел с войны весь в орденах и медалях... Эх, разве повторится тот миг! Сразу же взяли его в облоно, как-никак у него за плечами был институт, да и война - вместо сотен институтов. Сколько же он крутился в облоно? Десять лет. Да, десять. Потом сменили более молодые... Да-а, доведут они все до ручки...
Тулько тяжко вздохнул, повернулся на бок и закрыл глаза...
РОМАН
Высокая широкоплечая фигура Ивана Ивановича еще не покинула двор, а Роману уже хотелось куда-нибудь бежать, говорить кому-нибудь теплые слова, успокаивать и успокаиваться самому.
Необычная неуверенность охватила Романа. И не понять ему, что это за состояние, потому что Роману всего-навсего семнадцать лет. Он еще не знал, что неуверенность приходит к человеку часто, что с годами человек учится воспринимать и оценивать ее правильно, учится давать ей нужный отпор.
Прибежала на обед мать. Роман настроился сделать ей упрек за то, что разнесла о вчерашнем по всей Малой Побеянке, а как увидел, намерение его пропало и злость затихла. Мать, видно, тоже глубоко переживает, наверно и не спала ночью, вон как потемнело у нее под глазами.
- Лежишь? - спросила она от порога.
- Лежу, - проворчал Роман.
- И лежи. Куда же пойдешь такой хороший? - Мать разделась, причесалась перед зеркалом. - Я уж сама к курам выйду и кроликам есть брошу... А впрочем, прошелся бы по поселку, пусть взглянули бы люди, как он тебя, проклятый, разрисовал.
- И без смотрин знают...
Мать обернулась, встретилась с упреком в глазах сына.
- Ну и что?
- Ничего. Но спектакля не будет.
- Ты хочешь, чтобы я простила этому бандиту? - губы матери задрожали. Этому проходимцу?
- Ты, мама, здесь ни при чем, - перешел на спокойный тон Роман. Впрочем, пропади оно пропадом, чтобы я о нем еще думал.
- Он что, приходил сюда? - настороженно спросила мать.
- Нет. Приходила Ульяна Григорьевна.
- Вот как!
- Не подумай, что она просила за сына.
Мать усмехнулась, как показалось Роману, злорадно.
