Коул врывается в спальню. Жалкое, маленькое, худое тело, запутанное в грязные, прожжённые сигаретами простыни, дёргается от резкого звука. Ярко-красные волосы потускнели, будто башку окунули в отбеливатель, синяки пожелтели, сама она похудела и осунулась — нос заострился, глаза впали. На бёдрах и оголившейся заднице краснеют следы пятерни. Дре хорошо её приходовал. Хорошо, если только один Дре. Коул сжимает и разжимает кулак, потому что с каждой секундой желание прибить его только растёт. Воздух в комнате на восемьдесят процентов состоит из дыма — травой в комнате воняет так, что одуреть можно, даже не поднося ко рту косяк.
Рита распахивает глаза. Смотрит на Коула расплывшимся взглядом, словно пытается понять, кто перед ней. Зрачки, как блюдца, губы искусаны, в уголках рта ссохлась какая-то белая хрень, Коул даже думать не хочет, что это может быть. Рита, наконец, узнаёт его. Она быстро прячется под одеяло по самую шею, её глаза наливаются ужасом, а затем — слезами. Коул молчит, только смотрит на неё, потому что слова у него закончились.
— Я… Я убила человека!
Её рот кривится в плаче, худые плечи ходуном ходят от рыданий, Рита вся сжимается в комок, и Коул отворачивается, не в силах наблюдать это жалкое зрелище. Он поднимает голову повыше, потирая пальцами переносицу, выдыхает глубже сладковатый запах травы, втайне надеясь, что эта дрянь расслабит ему нервы и не даст расклеиться, потому что Рита — глупое дитя с телом взрослой женщины — не знает, что творит. Ему до боли в груди жаль её, и самого себя жаль.
— Я не знала. Не знала, что там кто-то есть! Я просто хотела напугать…
Дура. Коул резко хватает её за руки. Пять свежих следов. Её не было три дня. И за эти три дня она приняла пять доз.
— Кто тебя подсадил?
— Диего… — всхлипывает Рита, пряча холодные руки под одеяло.
Гарсия. Легко эта тварь отделалась. Слишком легко. Надо было сунуть его башку в станок для штамповки. Масштаб свалившегося на голову пиздеца поражает. Рита — наркоша. Ладно ещё от копов удалось её отмазать.
— Я нюхала только. А потом… После пожара… когда я узнала… я хотела забыться, — Рита всхлипывает и икает, скорее всего её знобит. Неизбежный отходняк, дальше хуже.
— Одевайся, — Коул достаёт телефон и набирает номер Евы. — Медовая, пусть Золотые яйца ищет хорошую клинику для торчков, — без предисловий сообщает он ей. — Нашли дурёху.
Вопли Евы на том конце трубки слышны даже без громкой связи («Я же просила! Просила присмотреть за ней!»). Вопли Риты о том, что она никуда не поедет, бьют по свободному уху («Не поеду! Крис терпеть меня не может! Они все меня ненавидят!»). Эта блядская вакханалия начинает порядком подбешивать — Коул грудью оттесняет укутанную в одеяло Риту от двери, когда она пытается бежать прямо босиком и без трусов; «Убавь звук!» — рявкает на Еву.
