Понятно, что такая колонизация, такое постоянное расширение государственной области, не имеющей изначала резко очерченных границ, расширение, которое беспрепятственно шло чрез пустыни Северной Азии и могло остановиться только на берегах Восточного океана, такое постоянное расширение государственной области, и без того громадной, такой отплыв народонаселения, и без того незначительного, только усиливало затруднения государства в его отправлениях.
К тому же подле выселения людей с земским характером, людей, переносивших на новые места свой труд, мы видим выход людей с другим характером, — людей, которые, ушедши от тяжкого труда, от надзора правительственного и общественного, начинают заниматься дурным промыслом, жить на чужой счет; в густых лесах малонаселенной страны так легко было образоваться и укрываться от преследований разбойничьим шайкам, от которых мирное сельское народонаселение терпело более, чем от внешних врагов; от последних терпели окраины, разбойники свирепствовали повсюду.
Но не один лес служил убежищем для людей, которые хотели жить на чужой счет, на счет трудящихся в поте лица братии: широкие степи, с которыми граничила древняя Россия на юге и юго-востоке, переставши быть привольем хищных кочевых орд, стали привольем казаков — людей, не хотевших в поте лица есть хлеб свой, людей, которым по их природе, по обилию физических сил было тесно на городской и сельской улице, которые, по старинному представлению, не могли пройтись по ней, чтоб не задеть другого, не сшибить его с ног, на что, разумеется, эти задавленные и сшибаемые с ног не могли смотреть равнодушно и быть благодарными; поэтому люди, чувствовавшие такую тесноту в обществе и не желавшие работать, спешили на простор, в широкую степь, где могли гулять, живя на чужой счет, т. е. грабя своих и чужих. Так образовалась противоположность между земским человеком, который трудился, и казаком, который гулял, — противоположность, которая необходимо должна была вызвать столкновение, борьбу. Эта борьба разыгралась в высшей степени в начале XVII века, в так называемое Смутное время, когда казаки из степей своих под знаменами самозванцев явились в государственной области и страшно опустошили ее, явились для земских людей свирепее поляков и немцев (грубнее литвы и немец, по выражению летописца). Понятно, что это опустошение не могло улучшить экономическое положение страны, которое в продолжение нескольких лет сряду терпело от разбоя, производившегося в самых ужасающих размерах, с неслыханною ненавистью к мирному труду, к гражданину-труженику, к земскому человеку.
