Я не смог сдержаться от смеха. Своего социального работника я больше года не видел. Если бы к нам каждый месяц не заглядывали с проверкой, потому что Джим напивался и его застукивали копы, я бы решил, что мои документы просто потеряли. Лицо моего приемного отца еще больше покраснело, и я заметил как раз тот момент, когда его мозг отключился, и он забыл про пистолет.
— Я убью тебя, маленький засранец, — прорычал он. — Думаешь, ты особенный, но ты всего лишь кусок дерьма. И эта твоя маленькая сучка тоже кусок дерьма. Два куска дерьма, отравляющие воздух в моем доме.
— Нужно решать, парень, — вмешался Бёрк. — Хочешь, чтобы он исчез, или нет?
Хотел ли я убить его? Я вспомнил плачущую Келси и то, как он переломал мне ребра, когда я отказался отдать ему свои заработанные деньги.
Чертов урод. Я определенно хотел, чтобы он исчез.
— Дайте мне пистолет, — произнес я, и это были сладкие слова.
Джим бросился на нас, и комнату пронзило неожиданное разливающееся эхо выстрела. Мой приемный отец закричал и упал на пол, держась на плечо. Ярко-красная кровь сочилась между его пальцами.
Бёрк даже не моргнул. Он крепко держал свое оружие, нацеливая его на Джима, пока второй рукой шарил за поясом, чтобы вынуть оттуда второй пистолет. Его он передал мне, и тот идеально лег мне в руку.
— Знаешь, как с ним обращаться? — спросил он.
Вместо ответа я снял пистолет с предохранителя и возвел курок.
— Прикончи его, парень, — произнес Бёрк и впервые за все время улыбнулся, практически как гордый отец. — Ты уже увяз в этом, так что можешь начинать вести счет.
Наведя дуло пистолета на грудь Джима, я выстрелил.
Кстати, окрестности нашего жилища идеально подходили для этого дня. Никто не пекся друг о друге, потому что и о себе никто в наших краях не пекся. Все мы просто медленно умирали. После того, как мы с Бёрком ускорили час расплаты для моего приемного отца, никто из соседей этого даже и не заметил.
И никто не заявил о выстрелах.
Никто не удосужился вызвать копов, когда я переносил истерически плачущую Кесли в дом Бёрка. Никто не выглянул в окно, когда фургон остановился у дорожки за домом Джима. Десять минут спустя фургон пропал, но в нем был сверток в человеческий рост, обернутый черными пластиковыми пакетами из-под мусора.
Джим прекратил свое существование. А вместе с ним и я с Келси.
Уже через неделю мы жили в другом городе, с другими свидетельствами о рождении, в доме двоюродного брата Бёрка и его старухи. И он отдал мне тот мотоцикл. Заплатил я за него пачкой наличных, которые нашел в бумажнике Джима. Год спустя я отметил свое восемнадцатилетие, став официальным проспектом в мотоклубе «Дьявольские Джеки».
