Тень принялась за сетку, паяльная лампа прожигала насквозь то место, где была припаяна сталь. И все это время, один за другим, раздавались уже не столь отдаленные взрывы, барабанный бой разрушения.
Амари дернула за прутья, хотя это ничего не дало.
— Зачем ты пришла?
— Понятия не имею.
— Ты убила охранников.
— Я. Но я не смогла заставить себя войти в этот комплекс. Мое тело отказывалось. Кроме того, это было твое дело, а не мое.
— Дюран все еще жив…
— Я не могу сейчас об этом думать.
В свете искр, вспыхивающих там, где пламя горелки пробивало себе путь сквозь сталь, Тень была полностью сосредоточена, ее глаза были прикованы к сетке, линии и изгибы ее лица заострились, сотни косичек падали вниз. Она продвигалась так быстро, как только могла.
— Тебе придется успокоиться, — сказала женщина. — Я только слегка отодвину одну секцию, у нас нет времени на большее. Закрой глаза и успокойся, я дам тебе знать, когда. У тебя будет всего один шанс.
Амари крепко зажмурилась и попыталась взять под контроль адреналин, бурлящий в венах. Все, что она слышала, был грохот. Все, что она чувствовала, — это горячее дыхание в спину и усиливающийся напор воздуха. А теперь и с потолка начала сыпаться крошка и бить ее по голове и плечам.
Это напомнило ей Дюрана, вывалившегося из воздуховода, чтобы спасти ее.
Спокойствие. Ей нужно успокоиться. Спокойствие. Спокойствие…
Печенье орео сделало свое дело.
Должна была помочь молитва Деве-Летописеца, она попыталась, но ничего не вышло. Должно было помочь лицо Дюрана, но ей захотелось плакать. Конечно, дело было не в том, что он признался ей в любви.
Он это сделал? Он действительно сказал эти слова?
Печенье орео. Оригинальное. Старомодный оригинальный сорт, только что из голубой целлофановой обертки, неохлажденное, хотя некоторые любят печенье орео из холодильника. Она представила себе одну печеньку и наблюдала, как ее пальцы сжимают и крутят, разделяют половинки, глазурь остается на одной из них, а на второй только след от ванильного центра.
Ты всегда съедаешь первой глазурь. Затем два твердых круглых печенья, первое свежее и сухое, и второе… скоблишь его передними зубами.
Вкус детства. Лета. Лакомства.
Это был контраст темного шоколада и пышной белой начинки.
— Сейчас! — закричала Некси.
В тот момент, когда коридор был раздавлен тысячами тонн земли и камней, а гора вернула себе пустоты, которые были вырезаны в ней, Амари дематериализовала свою физическую форму и путешествовала в разбросанных молекулах, подгоняемая взрывным ветром, в ночь.
