МОЗГ ДЮРАНА ПРИКАЗЫВАЛ ЕМУ БЕЖАТЬ ЗА ОТЦОМ. Отомстить. Разорвать того на куски и съесть несколько.
Но его тело отказалось двигаться в тот момент, когда он уловил запах крови Амари.
— Ты ранена!
Она лежала на полу, как будто потеряла сознание.
— Ты умираешь…
— Жемчужина! — Она оглянулась через плечо. — Я пытаюсь найти ненаглядную! Она выпала, когда мы дрались…
— Он ударил тебя ножом!
Они оба кричали в тишине: она, пока хлопала по полу рукой и он, стоя над ней. И чем дольше она не находила жемчужину, тем больше приходила в ярость.
Дюран опустился на колени и взял ее за руки, привлекая ее внимание к себе. С бьющимся сердцем он оценивал ее зрачки, цвет кожи, дыхание.
— У тебя кровь.
— Я ничего не чувствую…
— Ты в шоке
— Я должна найти жемчужину! — Ее голос дрожал от нетерпения. — Я не могу вернуться без нее. Иди за своим отцом!
Дюран осмотрел хранилище
Неровная дорожка через груды стульев, как будто сквозь них пронеслось тело. Пол в красных полосах. Там был также след из капель крови, заканчивающийся у стены.
Его отец. Сбегающий.
— Иди, — сказала она настойчиво. — Я найду жемчужину и уйду. Ты сказал мне, как выбраться: следовать по прямым, а не изогнутым коридорам, и у меня есть нужный код. Если ты пойдешь за ним сейчас, ты сможешь поймать его — может быть, снова по воздуховодам?
Он подумал о костях матери на койке и о том, как ее череп смотрел на него.
— Дюран, иди. Это то, зачем ты пришел. Со мной все будет в порядке.
Он опять посмотрел на Амари. Кровь из раны на плече растекалась по ветровке. Чем, черт возьми, отец ударил ее? Дыра в легкой водонепроницаемой ткани на плече была слишком велика для кинжала.
— Со мной все будет в порядке, — повторила она с внезапным спокойствием. Потому что это был единственный результат, который она рассматривала.
Сколько он себя помнил, он всегда полагал, что его жизнь сведется к одному моменту, к одному решающему, всеобъемлющему моменту… когда он вонзит нож в черное сердце отца. Или свернет ему шею. Или выстрелит ему в лицо.
Метод убийства не имел значения, и в его фантазиях он часто бывал и другим. Но та точка невозврата, когда смерть заберет его отца в Дуунд, всегда была моментом истины для Дюрана, тем, к чему сводился весь его жизненный путь, его знаковым событием.
Для него было шоком осознать, что он ошибался.
Его момент истины на самом деле сводился к тому, помочь ли женщине, которую знал всего двадцать четыре часа… или оставить ее, чтобы выполнить предназначение, которое он сам себе назначил.
