Она взглянула на часы. Скоро рассвет, осталось, самое большее, час. И это будет осложнением для любого охранника-ищейки на хвосте, а также для нее и пленника. Тот факт, что с восходом солнца, преследование прекратится, был облегчением, но не сильным.
— Как Чэйлен заполучил твоего брата? — спросил пленник.
Это был первый раз, когда он заговорил, после того, как указал ей направление движения.
— Алан должен ему денег.
— Если ты вернешь ненаглядную Завоевателя, она будет бесценна для него. Лучше бы твой брат должен был ему миллионы.
— Я не понимаю, — она сосредоточилась на указателе, который они проезжали. Название города ничего ей не говорило. — Если Чэйлен-завоеватель так близко от своей женщины, почему он сам не пошел за ней или не послал стражу?
— Потому что, пытая меня в течение двух десятилетий, он ничего не добился.
Амари захотелось извиниться, но она напомнила себе, что его страдания были вызваны не ею, так что оснований для извинений не было. И все же двадцать лет? Она чувствовала себя потерянной последние два года своей жизни после рейдов лессеров и смерти родителей. В десять раз дольше? Она не могла себе этого представить.
— Это должно быть было…
Когда слова замерли на ее языке, она мысленно попыталась представить эту реальность, но у нее получилось нечто двухмерное, как фотография, пытающаяся запечатлеть то, что имеет массу и движение. Она потерпела неудачу, потому что не знала всех деталей, а без них картина была неполной.
— Скоро будет поворот.
— Хорошо. Как скоро?
— Я дам тебе знать.
Амари обернулась: — Ты же понимаешь, что мы в одной лодке.
— Только до тех пор, пока я тебе нужен. Когда ты узнаешь, куда идти, я стану ненужным. Прости меня, но выживание — мой самый лучший навык благодаря Чэйлену.
Она никогда бы не подумала, что недоверие может быть улицей с двусторонним движением. С его габаритами она считала себя единственной возможной жертвой, если они столкнутся. С его точки зрения? Она контролировала его ошейник, не так ли? И Чэйлен командовал парадом для них обоих.
— К тому же мне есть, кого защищать, — сказал мужчина.
— Кто это?
— Друг. По крайней мере, раньше была. Посмотрим, изменилось ли это.
После этого они замолчали, и проселочная дорога продолжала извиваться по невысоким холмам, тяжелые верхушки деревьев образовывали над ней арку из листьев. Снова взглянув на часы, она заметила, что полог над головой достаточно толстый, чтобы заслонить ночное небо, но даже близко не похож на туннель, способный защитить их от солнца.
