— Значит из-за ошейника, мы не можем его найти. Он маленький… — на этих словах мой голос задрожал, и я всхлипнула, прикрыв рот ладонью
«Сейчас не время плакать! Соберись!», — в гневе я стукнула носком туфли об стену.
— Где-то здесь, но мы обшарили весь дом и территорию, ничего нет, — начал Мэлок.
— Дом… а что до подвалов, того что под землей? Это ведь старое поместье, здесь должны быть какие-то потайные ходы, тоннели, разве нет? — подала я идею и спустилась в подвал.
Каменная, добротная кладка, полки с рядами бутылок вина, даже парочка дубовых бочек.
Сзади меня шел Эржбет.
— Здесь все проверили и ничего не нашли… — начал Мэлок.
— Ты скован браслетом и твои способности тоже, я же мог в спешке что-то пропустить, — Эржбет еще раз внимательно исследовал все стены, пока не остановился на полу. Он был неровный, плиты очень толстые и пыльные, но это не помешало ему лечь на них, приложив ухо. Все замолчали, Эржбет слушал закрыв глаза и затаив дыхание.
Я не выдержала и выкрикнула то имя, которое поклялась Криштову не говорить вслух:
— Матьяш!
— Матьяш! — повторил Эржбет.
В воздухе стояла мертвая тишина, казалось она стала настолько плотной и оглушающей, что ее можно было разрезать ножом.
Едва слышный стук донесся до моего усилившегося, благодаря вампирской крови, слуха: я бросилась к дубовым бочкам и захлопала ладонями по полу.
— Матвей, ты здесь?! — меня дернули в сторону и Эржбет ударил по плите.
Я не знала, что вампиры настолько сильны, но камень пошел трещинами, развалившись на куски и упавшие в черную дыру.
Оттуда на меня смотрела пара алых глаз. Эржбет сам прыгнул вниз и вот я держу в своих объятьях покрытого пылью и грязью сына, утираю его слезы краем платья, плачу от счастья.
Ребенок молчал, смотря на меня остекленевшим взглядом. Я боялась что с ним что-то не так, пока Эржбет осторожно не снял с него ошейник и маленькие клыки не впились в мою шею.
— Держи его! — выкрикнул Мэлок, они с Эржбетом хотели убрать от меня маленького вампира, но я не позволила, отступив от них на шаг и не прерывая контакта.
Мне было больно, но то была мимолетная боль. Руки онемели, прижимая к себе детское тело.
— Пусть пьет, — прошептала я, рассматривая спутанные, покрытые паутиной волосы Матвея, пока он не сделал последний глоток и не уткнулся мне в шею холодным носом, облизывая место укуса.
— Мама… — это все что он мне сказал, провалившись в забытье.
— Что с ним? — рыдая спросила я.
— Все в порядке, считай это голодным обмороком, — Эржбет был спокоен за нас обоих. Он крепко обнял меня и повел на выход из подвала, бережно держа Матвея на руках.
