В коридоре никого не было и оборотень, охамев вконец, воспользовался этим и забрался рукой мне под юбку, крепко сжав ягодицу. Не сдержавшись, я громко ахнула, поразившись такой наглости.
— Мягкая, как я и думал, — самодовольно протянул он, не убирая руки и занося меня в пустое помещение, напоминавшее подсобку.
Думал? Он думал о моей заднице? Да ему сейчас вообще о таком думать не положено. Я же избавила его от всех подобных желаний.
— Убери от меня свои лапы и не смей прикасаться, ты, грязное животное! — кипя от злости, выплевывала я обидные слова прямо в его мускулистую спину, не забывая молотить по ней кулачками, но не удержавшись, все-таки поинтересовалась, исключительно в научных целях! — И что значит, ты думал о моей заднице? Почему?
— А ты разве не этого хотела, насылая на меня заклятие? — опустив меня на пол и прижав к стене, одной рукой удерживая за шею, спросил оборотень, — когда я вчера стал грезить наяву, да еще и на важном совещании, о твоем, покрытом черными ажурными трусиками, бампере, то сразу направился к нашим оракулам, которые с первого взгляда в шар различили заклятие. Тут ты и прокололась, зад-то у тебя ничего такой, но не на столько, чтобы я совещания срывал.
Стало очень обидно за свой «бампер», но мысли мои сейчас крутились вокруг другого вопроса, а именно — что это за ерунда такая? Я же использовала заклятие импотенции, какой еще зад, какие грезы?
Еще и оракулов подключил, сильно, похоже, я его припечатала. Оракулы, в нашем мире, рождались в каждой расе, и они также делились на сильных и слабых. В большей степени их способностью было трактовать все то, что показывает шар и только потом — накладывать различные заклятия, делать обереги, выстраивать силовое поле вокруг жилищ. Нашим оракулом и, кстати, неплохим, была Стефа.
А вербер продолжал:
— Приворожить надумала, ведьма? Да я в жизни с тобой бы не связался, не в моем ты вкусе, малышка. Уж извини.
Разве могла я перепутать заклятия и наслать на него приворот? Как бы я не верила в свои силы, но понимала, что, к сожалению, могла.
— Вот делать мне нечего, привораживать такое чучело, — понимала, что нарываюсь, но не смогла сдержать злости, — да я лучше напьюсь яда черных жаб в чистом виде и месяц с животом проваляюсь, чем сделаю себя объектом твоего интереса. Ты, к счастью, тоже не в моем вкусе. Никогда не любила высоких качков у которых мозг с кулачок.
Понесло меня, знаю, но язык за зубами я, в состоянии гнева, сдерживать, к сожалению, не умела. Вечно из-за этого встревая в неприятности.
