— Приехала машина, чтобы увезти тело, — сказал один из полицейских.
Фриман вопросительно посмотрел на Берковича, старший сержант пожал плечами.
— Я здесь не распоряжаюсь, — сказал он.
— Уносите, — приказал инспектор.
— О врагах, — продолжал Фриман, выйдя с Берковичем к полицейской машине. — Занусси был личностью неприятной. Во-первых, его терпеть не мог Лозински, он преподает в колледже историю живописи. Давняя вражда, они несколько раз дрались, оба даже угрожали убить друг друга, но вы же знаете, чего обычно стоят такие угрозы. Сотрясение воздуха. Во-вторых, история с Ронит. Это девушка, с которой встречался Занусси. Не так давно она его бросила, предпочтя Альберта Харма, киббуцного повара. Занусси вышел из себя, угрожал убить Ронит и Альберта…
— А они взяли и убили его, — хмыкнул Беркович.
— Да, смысла в этом нет, — согласился Фриман. — И к тому же, никто из них не умеет летать и не закинет тело на расстояние больше двух метров…
— Вы уже говорили с ними? — спросил Беркович. — Я имею в виду Дорит, Альберта и этого… как вы сказали… Лозински?
— Пока нет, — покачал головой Фриман. — Все имеют алиби, причем абсолютно надежное. Лозински провел ночь у родителей в Кармиэле, его вызвали, когда был найдет труп. А Ронит ночевала у Альберта, нравы в киббуце довольно свободные. Кстати, можете себе представить, как бесился Занусси… Да, Ронит была с Альбертом, это подтверждают родители Альберта и соседи. Рано утром Альберт отправился на кухню готовить завтрак, а Ронит ушла к себе. Это было в половине шестого, так что между шестью и восемью Альберт находился на кухне, его видели минимум семь человек.
— Если эти трое исключаются, значит, был четвертый, — сказал Беркович.
— Четвертый? Тот, кто не оставляет следов? Тот, кто обладает немыслимой силой? Он ведь задушил Занусси буквально одним движением — обмотал вокруг шеи шарф или широкую ленту, затянул, и все…
До киббуца ехали в молчании. В помещении клуба для допросов была выделена комната, и первым Беркович с Фриманом вызвали Лозински, который нервничал так, будто действительно задушил беднягу Занусси.
— Да мы ничего против вас не имеем, — успокоил Фриман преподавателя. — Просто хотим знать, были ли у Занусси враги, кроме вас…
— Я не был ему врагом! Он был сволочь, но я не был врагом! Нет!
Разговор продолжался полчаса и не принес никакой информации. Ни задушить одним движением, ни — тем более — бросить труп на середину поляны Лозински был физически не в состоянии. К тому же, у него было алиби. Его отпустили и вызвали Альберта Харма, который тоже оказался человеком далеко не богатырского телосложения. В отличие от Лозински, Харм держался спокойно, он знал, что алиби его безупречно, да и мотива для убийства бывшего соперника у него не было. Скорее наоборот. Об этом Харм и заявил сразу после того, как Фриман заполнил первые строчки протокола.
