— Схватили, якобы, два десятка колдунов и столько же ведьм.
— Да не два десятка, а две сотни.
— И среди них представители наилучших семейств.
— Сама донна Гривальди с сатаной спаривалась!
— А потому что лишь сатана мог желать иметь эту бабищу.
Наибольшая толкучка царила перед Palazzo delia Guistizzia, куда доставили арестованных, и где трибунал отцов доминиканцев под председательством самого кардинала Гаэтани начал свое расследование. Как говорили, в них участвовал и Пьедимонте. Среди черни я видел и перепуганных представителей родов, из которых были арестованные, они пытались хоть что-то пытались узнать про ожидавшей их близких судьбе. Некая толстая торговка, увидав адмирала Торелли, высокого мужчину с благородным лицом, который пришел расспросить о задержанном сыне, грубо заорала ему:
— Отец колдуна, отец колдуна!
И на вельможу посыпались куски грязи и конского навоза.
У нас дома я застал атмосферу наивысшего напряжения. Цирюльня была закрыта, а капитан Массимо, который стерег закрытые ворота, выглянул через маленькое окошко.
— Господи, сынок, куда же ты подевался? Вот уже два дня тебя все разыскивают; твой дядя Бенедетто весь на нервах, а у донны Джованнины был очередной приступ.
— И…
— Язык у нее совершенно отобрало, она лежит словно колода, медик говорит, что никаких особых надежд у нее нет.
— Бегу к ней!
Массимо раскрыл створки, а впустив меня, тщательно закрыл их на засов.
— Падре Браккони станет спрашивать, где ты был. Станет, — с нажимом повторил он.
К этому я был готов.
— Граф Мальфикано взял меня с собой на охоту, — сообщил я.
Тетка лежала на кровати, и была она белее простыни. Казалось, она уже и не жива. Но, слыша наши шаги, женщина открыла один глаз. Меня она узнала. Уголок губ в левой, не охваченной параличом части лица, дрогнул в эрзаце улыбки.
— Я тут, тетя, — сказал я. — Целый и здоровый.
Она протянула мне худую, высохшую руку… Я осторожно взял ее, начал ласкать. И рассказывал про свой поход в горы, описывая красоты природы, прелесть солнечного заката. Я ще долго говорил что-то и после того, как она заснула.
Потом я побежал в мастерскую Маркус. Он не работал; сидел бледный, запухший, с бутылкой в руке.
— Хочешь? — протянул он ее в мою сторону.
— Я не стал отвечать, просто сделал хороший глоток огненной жидкости, так что глаза чуть не вышли из орбит.
— Учитель, можешь ли ты объяснить, что происходит? — спросил я.
— Начинается охота.
Я не понял.
— Охота на ведьм. Как в Аррасе в средине пятнадцатого века, как еще совсем недавно в Камбрезисе, как во Фриуле. Всегда это проходит одинаково: одни и те же, иррациональные обвинения, пытки, суд, костер. И безвинные жертвы.
