Госпожа Воды, Госпожа Земли, Госпожа Огня — приди!
Ты, что была, существуешь и будешь существовать — приди!
Мать Великая Богов, Солнца супруга и Звезд сестра — приди.
Убереги нас от смерти, хворей и беспамятства!
Великая Изида, Великая Астарта, Великая Кибела…
Пребывай с нами!
Кибела? Но как среди простого народа сохраниться память о той, имя которой было ведомо лишь немногочисленным ученым гуманистам? После полторы тысячи лет господства христианства? Совершенно непонятно.
Под конец прибывшие уселись кружком над водой. Были зажжены пахучие благовония, и до меня добрался странный, дразнящий, сладко провоцирующий запах. Затем привели белого ягненка и черную курицу… Пение утихло. Сидящая фигура поднялась.
— Прими, Госпожа, знак жизни, знак смерти… Начало и конец. И прояви Силу.
— Прояви Силу! — хором повторили собравшиеся.
Болезненное блеяние барашка, словно ножом обрезанное кудахтание курицы. Жрица сбросила одеяние. Она стояла обнаженная, громадная, толстая, по-особенному корпулентная, со свисающими на живот грудями. Она подняла вверх руки, в которых держала зарезанных животных.
— Время перемены, — воскликнула она и закрутилась с неожиданной легкостью, а сиськи ее раскачивались, словно колокола в Санта Тринита. Я узнал Аурелия. — А нет ли кого-то чужого среди своих? — настороженно спросила она.
— Одни свои, — зашуршали собравшиеся.
— Знаете ли вы, как богини карают измену?
— Знаем, ибо мы — ее рука, ее молот, ее нож…
Я чувствовал как мое сердце стучит в дробленые куски этрусской терракоты, к которым я пытался прижаться как можно крепче.
— Госпожа приближается, я иду ее приветствовать!
Женщина повернулась и прыгнула в воду. Собравшиеся задержали дыхание, было слышно лишь пение цикад и журчание ручья. Сам пруд имел форму конуса. Плескаясь у самого берега, я никогда не пытался достать до холодного дна. Аурелия исчезла. И не возвращалась. Долго! Я считал удары пульса. Наконец вода вскипела. Выплыли длинные черные волосы. Среди собравшихся послышался вздох облегчения. Из воды выплыла фигура. Только это была не Аурелия, а нимфа! Высокая, стройная, длинноногая. Мокрое тело с резными грудями античной Дианы поблескивало в свете луны.
— Богиня! Богиня! — пронесся шепот.
Народ повалился на колени, а она стояла меж людьми, словно прямая тростинка, откинув длинные волосы, открывая божественный профиль и ослепительно белые зубы, оскаленные в вызывающей усмешке.
— Чего хотите, люди малые, люди простые и добрые?
