Эй, вы, наклонные откосы, выступающие из каменных стен словно задницы базарных торговок. Не где-то л рядом с вам видел я Маргериту, когда с кувшином на голове шла она, колыхая бедрами — и всем миром влюбленного шестнадцатилетнего паренька? А Лючия, маленькая, прелестная словно гибкая тростинка, разве это не ей покупал я в ближайших ларьках туфельки, расшитые золотой нитью в азиатские драконы, райские птицы… А Клаудия, сколько же это весен минуло, когда возле Ворот Оружейников вручила мне письмецо, в котором назначалось первое свидание с Марией…
Помню, как ранним летом стоял я вместе с Ансельмо где-то здесь, неподалеку от рядов с антиквариатом, осматривая бенедиктинские манускрипты из Кастелло Бланко, содержащие считавшиеся давно утерянными работы Аристотеля. Мы не заметили двуконного экипажа, пока тот не притормозил. Вороные лошади громко фыркнули. Мы подняли головы, в окошке, между раздвинутыми занавесками мелькнуло бледное, благородное лицо, с карминовыми устами и сросшимися бровями…
— Клянусь брюхом Бахуса, синьор, она нам улыбнулась! — воскликнул мой приятель, поверенный, ученик и предатель.
"Не тебе, а мне, дурачок", — подумал я и тут же вновь пожелал очутиться в ее объятиях, пить наслаждение из ее губ, взобраться на нее, словно на волшебную лошадку и летать над миром.
Моя повозка остановилась, до меня донеслась барабанная дробь. Мы находились на Площади Плача. Еще будучи малым ребенком, я боялся этого места. Там, где никогда не вырастает трава, как правило, разжигали костер для ведьм и еретиков, неподалеку скрипела виселица, из соседствующих бойниц торчали копья, на которые насаживали головы преступников, казненных на здешнем эшафоте; в пяти шагах далее, рядом с громадным котлом, в котором варили фальшивомонетчиков, начинались узкие, крутые ступени, ведущие в сторону двери в стене, за которой открывалась пропасть, предназначенная для того, чтобы в нее бросали детоубийц, на поживу воронам и стервятникам. Да и сегодня эти птички слетелись стаями, явно вынюхав неизвестным мне образом грядущую казнь. В конце концов, здесь же находился Колодец Проклятых, по легенде, ведущий до самого центра земли, и который, вроде как, выкопал сам дьявол по приказу императора Апостата. В давние времена сермяжной веры казалось вполне возможным, чтобы бес мог призвать из адских пропастей армии чертей против набожных христиан. И горожане на полном серьезе, когда заканчивалось очередное столетие, со дня на день ожидали пришествие Армагеддона. Никто из горожан не помнил, когда этой штольней пользовались в последний раз — вполне возможно, что Колодец стоял, не используемый с тех времен, когда Джованни Леоне сбросил в его бездну неверную супругу — Джиневру Галльскую, согласно преданиям, прекрасную, будто весенний день. Зато развратную, словно ночь шабаша. Бывало, в ходе уроков рисования, когда мой
