Прокусила. Сквозь рубашку. На предплечье, чуть выше запястья, расползается алое пятно.
— Ты пьешь кровь? — холодно спросил Ренцо.
Девчонка вздрогнула, разжала зубы, резко отстранилась, словно опомнившись, вытерла губы тыльной стороной ладони. Мотнула головой.
— Тогда зачем? — спросил он. — Если будешь вести себя как животное, я могу ударить тебя. Если как человек — мы сможем договориться.
Ее глаза сверкнули ненавистью и презрением. В возможность договориться она не верила.
Но, по крайней мере, готова слушать — значит все не так плохо.
— Теперь вторую руку, — сказал Ренцо. — Только давай без глупостей. Для того, чтобы вернуть свободу — нужно сохранить жизнь.
— О чем ты говоришь с ней? — окликнул Тони. — У тебя кровь, ты разве не видишь…
Несколько тяжелых капель стекало по пальцам, падая на пол клетки. Пальцы чуть подрагивали.
— Ты думаешь, я боюсь крови? — удивился Ренцо. — А с девочкой нам есть о чем поговорить. Она обещала мне, что будет вести себя прилично.
— Она не сказала ни слова.
— Ты просто не умеешь слушать, Тони. Она хочет выжить и, однажды, темной ночью, прийти и свернуть твою жирную кабанью шею своими тонкими пальчиками. Ради мести стоит жить, не правда ли?
Ренцо ухмыльнулся.
Бросил короткий взгляд на Гарпию, успев заметить, как в уголках ее губ тоже мелькнула тень улыбки. Всего лишь тень, но даже этого достаточно. Хорошо. Она еще очень молода и ее не успели сломать окончательно.
И еще — она совершенно точно понимает илойский.
— Сейчас я перережу веревку, — снова на джийнарском сказал Ренцо, — и мы пойдем.
В этот раз она не кусалась. Затаившись, словно пытаясь понять, чего ей от Ренцо ждать. Едва не упала, колени подогнулись, ухватилась за прутья.
— Тебе не холодно? — спросил Ренцо. — Сейчас…
Сунул нож на место и быстро стянул с себя рубашку через голову. Надел на Гарпию, заставил ее, словно ребенка, просунуть руки в рукава. Она слегка опешила и почти не сопротивлялась, только руки ее не гнулись, словно деревянные. Ничего. Дело даже не в тепле, но одежда дает ощущение защиты, и это успокаивает.
И еще — на рубашке его запах и запах его крови. Гарпия чувствует, ее ноздри чуть подрагивают.
Но принимая его одежду — она, в какой-то мере, принимает его покровительство. Рубашка мешком висит на худых плечах Гарпии. В ее глазах что-то меняется, расширяются зрачки — то ли ужас, то ли надежда, не разобрать.
— Идем, — Ренцо поднимает девчонку подмышки, поддерживает, ведет из клетки прочь.
