— Не пойму.
— А к концу второго года я спал только с директором отдела передач — страшной пожилой теткой. Но мне дали другую передачу, целые двадцать две минуты эфирного времени. Это был прорыв! Это было то, ради чего все делалось.
— И что потом?
— Потом я решил, что больше не могу спать с ней. Сказался геем, типа всегда так было, но я пытался быть нормальным и бла-бла-бла… Они ж так всегда говорят, и прокатывает.
— Они?
— У меня иногда бывали встречи с парнями, но так — ничего серьезного, и никто не знал. Но она, конечно, всем растрындела. Потом у нас тут был коллапс, ее уволили — никто и подумать не мог, что такое возможно. А на ее место пришел Беспалый.
— И с тех пор ваша передача выходит два раза в неделю…
— Сорок четыре минуты. Сорок четыре! А потом я как-то незаметно его полюбил… У нас тут быстро влюбляешься, на такой работе. Пару месяцев ежедневных стрессов рядом, плюс секс по пьяни, а я ж по трезвому вообще не могу, давно… В общем, драма.
Кажется, своей драмой этот странный человек даже гордился. Стефан почувствовал, что внутри у него все будто покрывается пеплом. Но на всякий случай все же спросил:
— А за семьдесят минут эфира можно и убить, так ведь?
— Можно. Но только не я. У меня должна была появиться еще одна передача, он мне обещал, ее со следующего месяца собирались включить в эфирную сетку. Все знали. Кого угодно спросите. Мне не было смысла убивать его. Мне есть смысл убиться самому, если меня выкинут, — рюмка задрожала у него в руках.
И Череповецкий заплакал. По долгу службы Стефану приходилось видеть много плачущих людей, но мужчина, всхлипывающий, размазывая по глазам грим… Это был перебор. Не подав «телезвезде» руки, подполковник полиции встал из-за стола, собираясь уйти.
— Я знаю, что ты не уважаешь меня. Но ведь по телевизору смотришь!
— Я не смотрю телевизор. У нас для этого есть пресс-служба.
Пьяный в стельку Череповецкий на глазах еще больше обмяк и осунулся. А Стефан, не попрощавшись, вышел из бара, думая о том, что, наверное, оставил своего собеседника еще более «не знаменитым».
Нет, коллеги по работе, кажется, были не той «ниточкой», за которую стоило дернуть, чтобы все распутать. Там совсем другой клубок — клубок змей. Кажется, даже преступники бывают адекватней некоторых «телезвезд». И, похвалив себя за выбор профессии, Стефан зашел в магазин, купил бутылку хорошей водки, хлеба и докторской колбасы, твердо решив, ничего не объясняя, просто выпить по сто граммов с мужиками в дежурке.
