— Мой рабочий день уже заканчивается. Это внеурочный труд.
И налил в бокалы вино. Столько, сколько положено — три четверти объема. Затем расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, взял бокал за ножку и отпил большой глоток. Картинка становилась все более сюрреалистичной. Но в последние дни это было скорее привычно. Через некоторое время она, вероятно, поймет, в чем дело. Чем бы все не закончилось, это в любом случае лучше, чем объясняться со Стасом.
— Вы любите яблоки? Это хорошая закуска для вина.
— Пожалуй, да.
Расстегнув сумку, она достала три яблока — из тех, что дал ей отец, и которые путешествовали с ней все последние дни.
— Найдете нож, чтоб порезать?
— А вы не будете на меня с ним кидаться?
Такой он, профессиональный юмор. Эльза вдруг почувствовала себя уставшей:
— Нет. Более того, я попрошу вас нарезать яблоки. Если не сложно.
Интонацией она подчеркнула это «вас», чтобы показать ему, насколько неуместны с ней такие шутки. Но Стефан не отреагировал. Он просто встал, вышел за ножом и, затем, встав рядом с ней, начал резать яблоки.
Нож оказался диковинным, изогнутым, с инкрустированной ручкой. В кабинет через открытое окно проникал запах весны, который смешивался с запахом яблок и вина. Стоявший рядом мужчина тоже хорошо пах — парфюмом, табаком и еще бог знает чем. Давно Эльза не чувствовала такого приятного мужского запаха. Нарезав яблоки, Стефан обошел ее и сел напротив, в свое кресло.
— Кушать подано, мадам.
Эльза уже перестала улыбаться.
— Спасибо, месье. У вас есть тост?
— Да. Я пью за то, чтоб мои предположения оказались ошибкой. За этот прекрасный день, ваши замечательные глаза и безмерное обаяние.
От слов веяло неискренностью, но сам он не выглядел злым. Даже скорее симпатичным. И, наверное, одиноким. Она подняла бокал:
— А я пью за вашу прозорливость и профессионализм, которые не позволят мне надолго тут остаться. И еще за то, чтобы вы никогда не были одиноки. Никогда. Потому, что я уверена — это худшее, что может случиться с человеком.
Взгляд Стефана стал как будто чуть мягче, в нем даже мелькнула растерянность. Подумав, Эльза добавила:
— Это даже хуже, чем обман. Да, определенно хуже.
И, закрыв глаза, выпила до дна. А когда хотела поставить бокал обратно, на столе, аккурат в том месте, куда она опустила взгляд, лежали серебряные запонки с коричневым камнем, которые когда-то показывала ей Ольга, и которые она сама накануне отправила сюда почтой. Взгляд Стефана стал жестче, осанка — официальней. Глядя ей в лицо, он сухо попросил:
