— Надо же, я думал, что вы встречаетесь. А, впрочем, ладно. Может, он стесняется? Я тоже такой был… И потерял поэтому одну прекрасную женщину…
Эльза вышла из конторы, и на душе у нее было легко. Кажется, скоро развяжется еще одна веревочка, которая соединяет ее с этим городом. Но есть еще большая нерешенная проблема — отец. Отец, который сказал ей, что мать пропала, а сам не только знал, где она, но и сделал все для того, чтобы она сюда не приехала… Конечно, он ревновал, это ясно. Но вот так держать в неведении дочь? Не отдать жене паспорт? Это уже слишком. Надо поговорить с ним, с глазу на глаз, как взрослые люди. И все выяснить. Все понять, разобраться. Иначе она не сможет простить его. А, не дав ему этот шанс, однозначно уедет с тяжелым сердцем. И Эльза решительно направилась в сторону родительского дома.
Когда она вошла во двор, отец сидел в саду на стуле и читал газету. Она готова была поклясться: он ее видел, но специально не повернул головы.
— Папа, здравствуй. Я пришла с тобой поговорить.
— Мне не о чем с тобой разговаривать.
— Может, тебе интересно будет знать, что я больше не на подписке, и собираюсь переехать в другой город?
— Никуда ты не денешься отсюда.
— Почему это?
— Потому что это глупо. И еще, потому что я так сказал. И вообще, я предпочел бы, чтобы ты вернулась к мужу.
— Мы официально оформили развод, а Стас — за решеткой.
— Ты его сдала, что ли? Хорошая жена…
— А ты что, знал, что он занимается чем-то противозаконным?
— А то ты не знала. Но замуж-то за него пошла.
— У нас дома нашли оружие. А это не шутки.
— Кто нашел? Менты, которых ты привела? Ты хоть понимаешь, что никогда больше не найдешь такого хорошего мужика? Ты дура, ты стареешь, и ты уже никому не нужна. А так жила как у бога за пазухой… Уйди лучше, не зли меня!
— А еще у него в папке с бухгалтерией обнаружился документ, который говорит о его связи с убийством Беспалого. Это тоже ерунда, по-твоему?
— Ты что, украла у мужа документы?
— Не украла, а взяла. Я тогда была еще его женой, и все у нас было общее. Я, кстати, у тебя тоже документы взяла.
— Я видел. Принесешь и положишь обратно.
— Нет, папа. Они в суде. Потому что мама жива, я ее видела и скоро привезу сюда.
— Что? Старая шлюха жива? Даже не говори мне о ней!
Отец отшвырнул газету. Лицо его побагровело, глаза как-то нездорово заблестели. В первый момент Эльзе стало страшно, как в детстве. Будучи подростком, она от этих вспышек гнева убегала в свою комнату и запиралась на ключ. Но ей никогда не приходило в голову противостоять отцу. Она его боялась. Вот сейчас, в эту минуту Эльза поняла: она всегда его боялась, всю жизнь. Было в его характере что-то странное, непредсказуемое, отчего он мгновенно, беспочвенно становился агрессивным. И еще у него не было рамок, никаких сдерживающих факторов. Разозлившись, он позволял себе все, что угодно: бить посуду, ломать мебель, грязно материться. Мог даже ударить ее, если она не успевала убежать. За годы замужества Эльза подзабыла эти детские впечатления, но сейчас они нахлынули с такой силой, как будто ей по-прежнему пятнадцать, дверь закрыта, и бежать некуда…
