Не лучше и другая сторона: «Может быть, российский генерал-мародер Кречетников лучше нашей шляхты?.. Обоз за обозом из разграбленных имений в Россию шлет! Или мерзавец фон Древич? Этот с семьями конфедератов расправляется, не жалея ни женщин, ни детей».
Так все-таки из-за чего весь этот сыр-бор в несчастной стране загорелся? — возмущенно вопросит иной читатель. Неужели только из-за того, что королем стал Станислав Понятовский, ставленник российской императрицы? Но ведь в стране, где короля выбирают, кто только им не был — и француз, и венгр, и саксонец, то есть чужаки. Тогда чем хуже «свой человек» Понятовский? (Кстати, от образованных поляков можно сегодня услышать, что это был совсем неплохой король — покровитель искусств и «демократ».)
Романный цикл Л. Рублевской помогает найти ответ. Если правящей верхушке страны, погрязшей в своих «шкурных» амбициях (как, например, тот же «симпатичный оригинал» Пане Коханку), нет дела до своей страны, ее реальной жизни, ее народа, — тогда до нее всегда найдется дело у соседей: Пруссии, России, Австрии... Недаром говорилось в те времена, что «Польша стоит на беспорядке» (чему во многом способствовало знаменитое «либерум вето», из-за которого на 48 сеймах из 55-ти не было принято никаких решений). Но на беспорядке долго не устоишь...
До сих пор вызывает споры вопрос об униатстве. Нередко можно услышать такое мнение: это, мол, самая правильная, «серединная» конфессия, вполне соответствующая нашей «памяркоўнай свядомасці». Оно характерно для людей, мало или совсем незнакомых с историей вопроса. А она четко представлена в диалоге героев:
«— Россия же православных защищает... Елизавета Петровна [императрица] требует, чтобы нас перестали считать диссидентами, уравняли в правах...
— Да, под Польшей несладко литвинам... Сам видел, как православных братчиков камнями забрасывают. Храмы поотбирали, в униатство загоняют. Один такой... миссионер даже приказал православных из могил выкапывать и, как падаль, бросать. [Речь идет об Иосафате Кунцевиче, недавно причисленном к лику святых католической церковью.] Тут мы схизматики [раскольники], но и для русских — тоже схизматики, только уже католиками испорченные. Нас исправлять будут... А что с теми, кто унию признал, сделают... Особенно с простыми мужиками, которых из веры в веру плетьми перекрещивают...»
Получается, что лучше всего бывает тогда, когда религии и конфессии просто мирно сосуществуют
