Врачи не могли понять, почему болезнь не проявляет себя ни в чем, кроме непредсказуемых приступов, возникающих на фоне других заболеваний.
Со спортом уже тогда пришлось проститься. Старался жить, отвлекаясь от мыслей о своем несчастье. Окончил университет и был радушно принят в дружную семью журналистов молодежной газеты. По большей части это был юный горячий народ, как водится, коллеги писали стихи о любви, влюблялись без памяти, и, конечно, все это приводило их к торжественному маршу Мендельсона. Не знаю уж, что думали мои товарищи о "белой вороне", прибившейся к их жизнерадостной стае, но у них хватало такта ни о чем меня не расспрашивать, не допытываться, почему сторонюсь красивых девушек и почему, когда у кого-нибудь из них свадьба, мне на этот день обязательно выпадает командировка.
Какой-нибудь пьяница или наркоман и не задумывается над тем, что, породнившись с пороком, он теряет право на радость отцовства. И тогда Природа жестоко мстит за ослушание, выставляя на обозрение и в назидание несчастных малюток-калек, детей-недоумков. Но это - слепая месть роду человеческому, всем нам, кто с содроганием смотрит на живое произведение тупости и порока. И хоть я ни в чем не виноват перед Природой, судьба поставила меня в один ряд с отверженными, и надо нести свой крест...
Вера слушала меня, опустив голову и почти ни разу не встретившись со мной взглядом, напряженная как струна. Когда я наконец догреб в своем повествовании до берега и кинул весла, воцарилась пауза, и я увидел, что эта удивительная женщина все так же сидит не шелохнувшись.
- Все это, может быть, не так страшно, Слон, - услышал я после долгого молчания. - Я должна проверить. Снимите рубашку.
И вот я опять совсем близко чувствую нежный аромат рассыпанных по плечам волос и весь напрягаюсь от легких прикосновений проворных пальцев. Глаза Веры закрыты, и она доверяет теперь только осязанию. Может, мне показалось, но когда ее палец скользнул близ мечевидного отростка, она чуть вздрогнула.
- Оденьтесь, - как-то глухо промолвила она, отступив от меня на шаг. Сядьте.
Она отошла в дальний угол комнаты, превратившись в полумраке в белый силуэт. С безотчетно нарастающей тревогой я вглядывался в его очертания и ждал, когда она заговорит.
- Ваши предположения оправдались, - тихо донеслось наконец из угла. Нет, не подумайте, что жизни вашей угрожает опасность. Уверена, что жить будете долго. Но в остальном вы были правы...
