Итак, я узнал от нее то, что в сущности уже знал. Но я не мог себе представить, что подтверждение собственного прогноза может так сдавить сердце. Преступник, заранее знающий полагающуюся ему кару, вот так же, наверное, с напряжением ждет последней строчки оглашаемого приговора, а услышав ее, обливается холодным потом. Мне выпадало долго жить, словно в плену, не зная любви и счастья. И никакой надежды!
Словно в какой-то прострации, я, не мигая, смотрел на ровное пламя коптилки. Но оно вдруг резко колыхнулось. Я поднял взгляд и увидел, что Вера стоит у стола, а на ее щеках две блестящие бороздки слез. Большие и влажные, полные почти материнского сострадания глаза устремились на меня, и тут зазвучал ее горячий, проникновенный шепот:
- Я решилась... Все у тебя будет хорошо, Слон. Я одна... Одна могу тебе помочь! Ты будешь счастлив. И никогда, никогда меня не забудешь... Только сегодня ты должен во всем меня слушаться.
Кажется, никому я так безоглядно не верил в жизни, как поверил ей в эту минуту. Мне было велено немедля укладываться спать. Сама же Вера куда-то засобиралась, облачаясь в плащ и резиновые сапожки. Я попробовал было протестовать против того, чтобы она одна уходила из дому в сырую непроглядную темень, но она властно посмотрела мне в глаза:
- Мы же договорились? Вот и хорошо. И ни о чем не спрашивайте. Делайте, что вам говорят.
Вера задула лампу, и пока я раздевался в темноте, услышал, как заскрипели ступени крыльца и как хлопнула садовая калитка.
Сон, конечно, не шел, зато было о чем поразмыслить. Куда же она все-таки заторопилась? Что задумала? Кто она вообще, эта необыкновенная, покоряющая женщина? Где же это до сей поры запропастились мои спутники? Я строил предположения, но концы не связывались с концами. Решая все эти головоломки, не заметил, как погрузился в легкий и чуткий сон.
...Проснулся я не от шороха или стука, а от удивительного, чарующего запаха, наполнившего комнату. Сравнить его с каким-либо из тех, что хранились в памяти, было невозможно. Сказать, что это был аромат свежести и бодрости (а эти два слова и приходили на ум, когда я пытался в нем разобраться) - значит допустить, что, например, горный ледник или айсберг тоже имеют свой запах.
Первое, что я увидел, открыв глаза, была пригоршня тлеющих угольков, непонятным образом парящая над поверхностью стола. Впрочем, что я говорю! Приглядевшись, я понял, что это больше походило на гирлянду маленьких лампочек, что развешиваются на миниатюрных новогодних елочках с веточками из зеленой пластмассы. Пораженный этим видением, я встал, намереваясь получше рассмотреть эту диковину.
