Я вдыхаю ее магию. В некотором роде прорицательница.
Она открывает глаза.
— Пожалуй, я должна называть тебя Десмонд Никс, наследник трона Ночи, сын, который должен был умереть.
Инстинктивно я тянусь к кинжалу, висящему на поясе.
Она кривит губы.
— Надо было бы догадаться, да? — она прижимает палец ко рту, дважды постукивая по нему. — Ладно, Юрион Нова, сын шлюхи, рожденный бастардом. Ты никто из ниоткуда, тот, кто ничего не сделает со своей жизнью и рабыней, которая станет нареченной. Это хочешь услышать?
Нареченная… рабыня?
Нет. Боже, нет.
— Ты лжешь, — говорю я.
Женщина фейри склоняет на бок голову.
— О чем? О том, что твоя мать была шлюхой? Или о том, что ты бастард?
— У меня нет нареченной. — Ни фейри, ни какого-то другого вида.
— Ах, — женщина смотрит на меня и улыбается. — Я думала, ты обрадуешься услышать, что у тебя есть нареченная. Знаешь ли, не все фейри получают ее. — Сердце сжимается. Может ли у фейри быть пара человек? Должно быть, эта женщина лжет. Фейри изучает меня с возрастающим удовольствием. — Значит, для могущественного Десмонда Флинна в порядке вещей освобождать рабов, но не жениться на рабыне? — спрашивает она. — Ужасно лицемерно для мужчины, которого вырастила бессильная и бедная женщина.
Во рту появляется вкус желчи.
— Ты лжешь, — повторяю я с хрипотцой в голосе.
Она бросает на меня жалостливый взгляд.
— О, мой повелитель, кем бы я тогда была.
Эта женщина говорит сумасшедшие вещи.
— Я не повелитель, — отвечаю я, сглатывая.
Я даже никогда не спал с рабынями, а взять одну в роли своей жены?..
— Верно, — дерзко бросает женщина, — ты бастард. Я забыла, что мы притворяемся.
Она начинает обходить меня по кругу, а я не свожу с нее взгляда. Черт, может она говорит правду? Она много знает обо мне. Если ее слова верны, я обречен на страдания. Даже если закрою глаза на то, какими грубыми и мелочными могут быть люди, все равно останется краткость их жизни. Смертная жизнь может начаться и закончиться в мгновение ока.
— Юрион? — голос Малаки разрывает ночной воздух
Я закрываю глаза. А я еще предполагал, что хуже стать не может. Оказывается, может. Я оглядываюсь через плечо. Малаки стоит в нескольких футах сзади и переводит взгляд с женщины на меня и обратно.
Женщина выгибает брови.
— У моего господина есть друзья? О-о-о, ты далеко ушел от своего скромного начала. Плохо, что он даже не знает твоего настоящего имени. Трудно сохранить дружбу, если она построена на лжи.
Малаки делает шаг вперед.
