Презирая дымы и грозы | страница 81
Жизнь сделала кульбит и повернулась к настрадавшимся супругам лицом — теперь они ездили на машине, не знали недостатка в деньгах, ибо Борис Павлович начал получать приличные деньги.
Им по-прежнему мешало неудачное устройство дочери, но они понимали, что вопрос этот со временем как-то утрясется, не сразу. Они видели, что швеей она не будет, не нравилось ей это занятие, не по нутру оно ей было. А значит, она год пересидит в училище, а там... что-то еще будет.
— Возможно, через год Шура повторит попытку поступить в университет, — мечтал Борис Павлович, прикрывая глаза, хотя со скрытой безнадежностью видел, что дочь себя к этому не готовила.
— Не знаю, — мягко возражала Прасковья Яковлевна. — Она не занимается ни литературой, ни языком, чтобы опять не оплошать с сочинением. Мне кажется, она не скучает по школе, по нормальным умственным нагрузкам, а это плохой признак.
— Да, я тоже вижу, что ей понравилась простая беззаботная жизнь, без умных обязанностей, без нагрузок — обывательская.
Но мешало им еще одно — работа Прасковьи Яковлевны. Ведь она не просто работала, а выкладывалась на ней, буквально истязала себя ею, не укладываясь в нормальную продолжительность рабочего дня. И Борис Павлович с грустью вспоминал время, когда она была дома, встречала его и при приезде на обеденный перерыв и после работы.
— А давай ты уволишься с работы, а? — предложил он, подобрав момент, когда у Прасковьи Яковлевны случился какой-то срыв на работе. — Разве можно так много работать? Ты себя не бережешь.
— Теперь можно и уволиться, — согласилась Прасковья Яковлевна. — Я страшно устала...
Не известно, почему это увольнение не отмечено в трудовой книжке Прасковьи Яковлевны. Там написано, что 14 июля 1958 года ее перевели из киоска и определили на место рабочей пекарни. Но на самом деле все было иначе...
Она сама уволилась с работы в связи с обнадеживающими переменами в деятельности Бориса Павловича. Они с мужем никогда не гнались за длинным рублем, довольствовались малым. И сейчас, после законного получения Борисом Павловичем весомой надбавки к зарплате, им можно было, в самом деле, подумать об упорядочении быта, о том, чтобы больше внимания уделять детям и друг другу.
На самом деле Борис Павлович ценил супругу, но старался делать так, чтобы она об этом не догадывалась. Он видел в ней добросовестную жену, хорошую мать и понимал, что другой такой женщины в его жизни не будет. Но... как только он видел, что она успокоилась и думает не о нем, а о чем-то другом, как тут же начинал выкидывать фортели, портить ей нервы.
