Появление Гордея в семье аптекаря уже через неделю после его выздоровления позволило Бар-Азизу уволить дорого стоящего ему помощника, хозяйничающего в аптеке во время его отъездов. Конечно, помощник в аптеке оставался не один — за чужим человеком всегда нужен глаз, поэтому с ним за стойкой стояла также жена аптекаря, но все равно это не гарантировало от нарушений. Но теперь у Рамана появился надежный человек, этот маленький лучик России, такой манящей, такой тихой и мягкой синей страны...
Раман улыбался, думая об этом, потому что был он из православных ассирийцев и очень любил Россию, как край бескорыстных богатырей, как страну правды и справедливости, обитель воскресшего Христа и Его воплощенных заветов.
Для работы и отдыха маленького хозяина в аптеке, как стали тут называть Гордея, Раман заказал искусным краснодеревщикам удобную мебель: мягкое кресло на колесиках, в котором тот мог бы и сидеть и перемещаться по залу; и в пару к нему — двухэтажный столик для занятий с книгами и приборами. Столик поставили справа от входа, напротив стойки и шкафов за нею, что было очень удобно, даже если хозяин был на месте. Гордей имел возможность наблюдать, что делается у аптечной стойки.
В спальню Гордея, устроенную из комнаты, где единственную счастливую ночь в Багдаде провел Дарий Глебович, поставили новую кровать европейского типа, шкаф с зеркалами, еще один рабочий стол, уголок для умывальных приборов, чайный возок.
***
Однажды, когда Гордей уже не первый год полноценно работал в аптеке Рамана, прибыли закупщики из России. Как забилось сердце юноши, когда еще с улицы он услышал оживленную русскую речь, долетающую через раскрытые окна! Первым его порывом было бежать туда, перехватить этих людей, узнать, кто они, и попытаться установить с ними более тесный контакт. Дальнейшего он не представлял.
Но пока он вставал из-за стола и разминал ноги, эти люди сами с шумом появились в дверях аптеки.
— Marhabaan, marhabaan! — закричал еще оттуда веселый русский юноша по-арабски. — Kayf 'asdaqayiy? Hal tahtaj almudafiein{12}? — и с распростертыми объятиями пошел к стойке.
— О, — оживился Раман и просиял лицом, — кого я вижу! — сказал он на очень плохом русском языке, но все же понять его слова можно было. — Мы сами обидим любого, да?!
— Петр Алексеевич! — закричал Гордей, мимо которого посетитель прошел, не взглянув направо и не заметив его. — Это вы?!
— Собственной персоной! — резко обернулся Моссаль к заговорившему. — Кто это тут из русских притаился? Выходи обниматься!
