Со стороны все наши действия выглядели совершенно обычными, если не считать почти полного молчания. Только стандартный вопрос-ответ: «Страховка готова?» — «Готова», — «Пошел, выдавай веревку» — и такой же стандартный набор действий при спуске по гребневому Маршруту. Еще несколько часов хода по гребню, дальше простой спуск по снежнику, и вот мы оказались внизу на леднике, где нас встретили наши друзья,
Не было, да и не могло быть никаких слов утешения, Только молчаливое сострадание и сочувствие вместе со стремлением нас как-то обогреть и хоть чем-то порадовать или, точнее, просто вовлечь в заботы обыденной жизни, Нам же было как-то странно оказаться в тепле, среди ручьев и цветущих эдельвейсов Сурковой поляны, с внутренним ощущением чужестранцев, выходцев из другого, жесткого и жестокого мира.
Конечно, в последующие дни мы все вместе еще и еще раз пытались найти какие-то варианты поиска тел погибших друзей. Тройка Романовича была унесена лавиной через огромный ледовый сброс в ледопад замкнутого цирка, остаться в живых они не могли, а искать их тела под угрозой ледовых обвалов было безумно рискованно, тем более что и пройти в этот цирк снизу было крайне проблематично. Двойка Репина осталась где-то на стене, прямо под ледовыми сбросами, увидеть их в бинокли не удалось, а подняться снизу по стене к месту их вероятного падения и организовать какие-нибудь поиски на месте было тоже невозможно.
Весь следующий день мы сооружали обелиск в память о погибших. Двухметровая пирамида из камней с плоской плитой посредине, на которой выбиты имена всех пяти наших друзей, до сих пор стоит на Сурковой поляне.
После происшедшей трагедии не могло быть и речи о каких-то планах восхождений. Всем было ясно, что экспедиция закончилась, и надо было паковать снаряжение, ждать каравана, чтобы все загрузить, и уходить вниз.
Но неожиданно оказалось, что какие-то — неизвестные нам — люди в Москве думали совершенно иначе. Мы еще не успели толком снять лагерь на Сурковой поляне и перетащить все имущество на 20 км вниз в нижний базовый лагерь, откуда шла далее вьючная тропа, как очередная утренняя радиосвязь принесла приказ «руководства» из Москвы: «Всем оставаться на месте. К вам выезжает правительственная комиссия». Почему и зачем, непонятно, но попытки получить от Москвы ответ на эти вопросы ни к чему не привели — «Так надо!» Впрочем, ясно было одно: комиссия сможет добраться до нас не ранее, чем через пять-семь дней, а в лагере оставалось продуктов на один-два дня. Когда об этом было сообщено в Москву, ответ последовал незамедлительно: «В ближайшие дни самолеты ВВС сбросят вам достаточный запас продуктов, обозначьте места для сброски парашютов». Звучало это просто фантастично, особенно, если учесть, что до этого момента экспедиция нуждалась в самом необходимом из-за скудного финансирования, но никто не собирался нам помогать.
