Медленно, не лишая себя удовольствия, Захар принялся стаскивать трусики. Колени девушки слегка сомкнулись.
— Ты только скажи, что нужно сделать. Я не умею.
— Это нехитрая наука, — успокоил ее Захар.
— Может, выключим свет? — несмело предложила Инна.
Захар чуть покачал головой:
— Нет… Я хочу видеть тебя всю, какая ты есть. На свете нет более прекрасного зрелища, чем возбужденная женщина.
— Господи, никогда не думала, что потеряю свою невинность в незнакомой квартире и на чужих простынях. Мне представлялось, что это будет куда более романтично.
— Тебе не нужно ни в чем раскаиваться. Доверься мне. Расслабься… Вот так… Ноги расслабь, — поглаживал Захар живот девушки. Движения неторопливые, круговые, а потом, как бы невзначай, он продвинул ладонь к ее паху и нежно погладил бедра с внутренней стороны.
Инна застонала, негромко и одновременно сладко, и ноги ее слегка раздвинулись.
— Не останавливайся, — неожиданно попросила девушка, — мне так хорошо.
Захар понимающе улыбнулся:
— Не переживай. Это только самое начало. А теперь подними ноги, — и, заметив нерешительность подруги, добавил:
— Пожалуйста.
Инна согнула ноги в коленях. В глазах больше любопытства, чем страха.
Захар навис над ее хрупким телом, как скала, которая готова раздавить ее в любое мгновение. Но опустился он очень мягко и, коснувшись животом ее тела, спросил:
— Ты готова?
— Да, — глухо произнесла Инна.
Он вошел в нее не сразу, сначала поласкал губами ее набухшие соски и, убедившись, что она действительно ждет, скользнул в нее осторожно и неторопливо, ощущая нешуточное сопротивление девичьей плоти.
— Захар, мне больно, — негромко застонала Инна, прикусив губу.
— Потерпи.
Неожиданно Инна вскрикнула и вцепилась пальцами в его плечи, больно расцарапав кожу, а Захар, не желая останавливаться, прижимал ее все крепче.
Инна вскрикивала, стонала, царапала ногтями его спину и шею, а он, ничего не замечая, содрогался на ее нежном теле, как молодой взбесившийся дьявол. И вот, наконец, устав, он скатился в сторону, глубоко и удовлетворенно вздохнув.
Некоторое время они молчали, слушая музыку, доносившуюся из динамиков.
А потом Захар спросил, повернув голову:
— О чем ты думаешь?
— Так… О разном.
— И все же?
Инна невесело улыбнулась:
— Тебе интересно знать, что думают в эту знаменательную минуту бедные девушки? — в ее словах сквозил неприкрытый сарказм:
— Поверь, ни о чем особенном. А вот ты, наверное, чувствуешь себя героем?
— Вовсе нет, — ответил Захар, — сейчас я чувствую себя как минимум волшебником. И знаешь почему?
