– Ладно, – вздохнула Тайя. – Я останусь с Эсти.
– Ты уверена?
– Уверена. Надеюсь, так ты будешь капельку меньше тревожиться. И в общине Эсти в безопасности, даже если братству и известно о ней.
– Вряд ли, – Беван встал на пороге спальни, прислонился плечом к косяку. – Когда я увидел тебя по возвращению с острова, то сразу понял, что ты беременна. Понимание на уровне инстинкта – женщина не только занята, но и носит чужого ребёнка, что окончательно отбивает желание связываться. Если спросишь, откуда оно взялось и на что похоже, я всё равно не смогу объяснить толком. А вечером следующего дня в императорском дворце на тебе ощущались лишь отметки Норда и Дрэйка.
– Рейнхарт пришёл уже после полной инициации привязки с Дрэйком, – вспомнила я. – И напрямую спрашивал, не беременна ли я. Зачем, если бы он мог сразу определить это по моему запаху?
– Не почуял сам из-за двойной привязки? – предположила волчица.
– Вероятно, – согласился мужчина. – Но обольщаться не стоит. Они могут не знать о ребёнке наверняка, однако предполагают, учитывая, что времени и возможностей у тебя было более чем достаточно. И Рейнхарт опасается твоего возвращения, а не воспользоваться его страхами было бы в высшей степени недальновидно…
Тайя вскинула выразительно брови, намекая откровенно на неизжитую привычку братства играть на чужих чувствах и слабостях, добиваться желаемого, предлагая людям то, чего они хотят, и Беван улыбнулся покаянно.
– Издержки старой профессии.
– Как-то не слишком достойно искателя истины.
– А кто знает, где эта самая истина обнаружится?
– Мама? – Эстелла подняла голову, указала на свою картину.
Я наклонилась к дочери, погладила её по тёмно-каштановым кудряшкам.
– Да, моя Звёздочка, очень красиво. Расскажешь, что ты нарисовала?
Я приняла решение. Сделала выбор, каким бы тяжёлым он ни был, какую бы боль ни причинял.
И останусь верна ему до конца.
Глава 2
…Тёмный лабиринт.
Паутина коридоров, сменяющих, перетекающих друг в друга.
Дыхание давно сбилось, сердце стучит отчаянно у горла, страх захлёстывает, сжимает в тисках.
Я бегу, спотыкаюсь, цепляюсь за стены, неровные, шероховатые. Бьюсь бабочкой, угодившей в сети паука. Ищу выход из западни, но не нахожу.
Маленькая комната с ледяными стенами, без окон, без дверей. Льющегося с потолка света хватает, чтобы увидеть посреди помещения чёрный гроб с прозрачной крышкой. Дышу тяжело, иду к гробу медленно, с трудом переставляя одеревеневшие ноги.
Ближе.
