В ответ молчание, и я сняла халат, швырнула его на спинку стула возле столика, шагнула к кровати. Забралась в постель, устроилась посередине, натянула одеяло по самый нос.
– Предположу, Шель, что читать ты не будешь, – заметил Нордан.
Обменявшись взглядами задумчивыми, исследовательскими, мужчины улеглись рядом со мной по обеим сторонам, погасили лампы. Спальню окутало неверное покрывало сумерек, разбавляемое нитями лунного света, проникающего через неплотно задёрнутые шторы. Я лежала неподвижно, слушая, как каждый укладывается поудобнее, поправляет одеяло, подушку. Впервые чувствовала обоих одновременно, так близко, отделённых от меня лишь тонким, ничтожным слоем лёгкого ночного облачения. Запахи сплетались, кружили шаловливыми бабочками, унимая злость и обиду, возбуждая желание, воскрешая непрошеные порочные фантазии, которым я предавалась иногда ночами в нашем домике в общине. Но мне не хотелось сдаваться так быстро, вот так сразу, не хотелось демонстрировать, что, кроме страха, меня снедало и жгучее, бередящее любопытство, и успокаивающие мысли, что это не должно быть хуже, чем вдвоём.
– Ты так и будешь всю ночь лежать в одной позе и смотреть в потолок? – дыхание Нордана касается моего уха, рука под одеялом скользит по талии.
Не могу ни к одному из них повернуться спиной, потому что в таком случае неизбежно окажусь лицом к другому. Могу лишь закусить губу, гадая, что именно ощущают мужчины через мой запах, о чём он им поведает предательски. Рука же опускается на живот, поглаживает, перебирая складки сорочки.
– Вы обещали меня не трогать и не принуждать, – напомнила я, надеясь искренне, что голос не сорвётся.
– Это Дрэйк обещал тебя не трогать, а я таких опрометчивых обещаний не даю. Я обещал не принуждать и не настаивать. Я и не настаиваю, ты вольна отказаться, – и пальцы, рисуя неведомый узор, словно невзначай обвели низ живота.
– Я отказываюсь. Пожалуйста, оставь меня в покое. Я… не хочу… не сегодня, – прошептала я, понимая отчётливо, что Нордану вовсе необязательно настаивать. Что моё тело откликается охотно на его прикосновения, сердце желает быть с обоими и теперь, когда они рядом, лелеющий обиду разум отступает, уходит с пути инстинктов, стремящихся открыть иную грань нашей привязки.
Я хотела. Но соврала, жалко, неубедительно, поддаваясь вновь страху, и мужчины почувствовали глупую мою ложь.
– Норд, сделай одолжение, хотя бы притворись, что спишь, – произнёс Дрэйк тоном подчёркнуто ровным.
