— Чёртов ублюдок! — оскалился Макс.
Он с силой вдавил ствол пистолета бедному парню в гортань, слегка сдвинув левую руку повыше, и Петров тут же закашлялся.
— Макс, — твёрдо и настойчиво проговорила Анастасия.
Она прекрасно поняла, что до него сейчас будет очень сложно достучаться, да, к тому же, и очень рискованно.
— Н-не надо, — проблеял Петров.
— Я таких подонков, как ты, насквозь вижу! — прорычал Макс. — Мы оба знаем, что ты не просто виновен. Ты специально, с умыслом это сделал! Как ты избежал наказания?! Взятка? Угрозы?
— Макс! Остановись, не делай глупостей!
— В-взятка.
Глаза Петрова снова закатились, но уже от страха, а не от боли, он начал обмякать.
— Куда?! — рявкнул на него Макс. — Я ещё не закончил!
Он снял пистолет с предохранителя и дал минимальный по мощности разряд. Сверкнула голубая вспышка, звякнула система безопасности лифта о несанкционированном срабатывании оружия, но Петров быстро вернулся в реальность.
— Ты дашь чистосердечное признание, понял?
Макс торопливо убрал пистолет обратно, не забыв поставить его на предохранитель — лифт подъезжал к первому этажу.
— Я его не приму, Макс, — Настя решила идти по другому пути. — Ты выбил его силой из него, ни один суд это не примет.
— Двери заблокированы, — сообщила система. — Ожидайте прибытия охраны.
— Табельное оружие номер сто тридцать дэ семнадцать дробь четыре, — отчеканил Макс так, словно был уверен в результате. — Ложное срабатывание, неисправность наноядерного аккумулятора. Отрыть двери!
— Принято, — отозвалась система. — Это уже четвёртое ложное срабатывание за месяц данного устройства. Ради Вашей безопасности рекомендуется срочно обратиться в сервисный центр.
Двери послушно открылись, и Настя поспешила убраться из лифта. Макс на секунду задержался, чтобы бросить Петрову:
— И смени штаны. А то мочой пропахли.
Он уверенно пошёл прочь от лифта, но успел услышать, как Петров с помощью своих дружков поднимается на ноги и кричит:
— Я тебя запомнил, урод! Слышишь?!
— Я тебя тоже, — усмехнулся себе под нос Макс.
Несмотря на то, что угрозы в ответ не прозвучало, Макс явно чувствовал её признаки в воздухе. И если этот засранец в итоге не даст чистосердечное признание, то тогда Макс найдёт другой способ наказать его. Законным образом, разумеется. И Максим точно постарается в следующий раз сделать всё как положено.
Майор обычно ходил со слегка опущенной головой, бросая на всё и вся взгляды, полные подозрений, из-за чего постоянно выглядел каким-то недовольным, раздражённым. И старым, несмотря на то, что ему было не сильно больше сорока лет — образ такого мышления прорезал весьма заметные следы на его лице в виде пусть и немногих, но резких, глубоких морщин. В основном на переносице от постоянно нахмуренных бровей. Выбриваемый через день подбородок наоборот становился с каждым годом всё более колючим и резким, как и губы — черты лица истончались и становились более жёсткими. К тому же Макс и так был достаточно худ, хотя питался он отменно и далеко не той пищей, которая позволяет следить за фигурой — он, в общем-то, любил жирную пищу, особенно мясо. И эта худоба только добавляла в его образ дополнительные краски таким образом, что по итоговому внешнему виду Макса даже слепой мог рассказать абсолютно всё о его характере — жёсткий, несгибаемый, презирает зло в любой форме его проявления. Такие люди, как он, практически никогда не улыбаются потому, что им весело. Весело им бывает редко.
