Густаво де Вальверде выпадала такая возможность дважды, и он спешил в госпиталь святого Лазаря, и там они с Жюстиной, подолгу сидели в каком-нибудь тенистом уголку, держась за руки, делились своими планами, надеждами и мечтаниями.
И это ж надо, чтобы в такую годину тяжелейшей опасности, к ним пришла, чистая, искренняя, всепоглощающая любовь!
В конце второй встречи, когда голова Жюстины покоилась у него на плече, а он целовал её, пьянея от аромата волос, с болью в груди, Густаво произнёс:
– Жюстина… если случиться непоправимое, если враг одолеет нас, и ворвётся в город, вы должны, бросить всё и бежать в гавань! Там вы сядете на корабль, и отплывёте на Кипр. Обещайте мне это!
– А вы, Густаво?… – румянец сошёл с щёк Жюстины, она внезапно побледнела.
– Я?… Я конечно же последую за вами, ведь для меня нет тягчайшей муки на свете, когда я не вижу вас.
Густаво говорил так, прекрасно зная, что он никогда не отступит и не побежит, и если будет приказ Великого магистра – умереть на стенах Акры, идти в лагерь египтян и убить султана Халила, отправиться на край света, то он, бестрепетно, беспрекословно, исполнит его.
15 мая, осадные орудия сарацин, пробили брешь и во внутренней стене, у башни Короля Генриха II. В ночь на 16 мая обвалилась внутренняя стена у ворот святого Антония, и между Английской башней и башней Графини де Блуа.
В Акре забили тревогу, Великие магистры всех воинов бросили к проломам, но…
– Мы, уходим! – раздалось как гром среди ясного неба, и король Иерусалима и Кипра Генрих II де Лузиньян, снявшись со своих оборонительных позиций, уводя и своё войско, стал отходить в порт.
Бледный, суровый, грозный, стоял Гийом де Боже, смотря на бегство короля, которому ведь сам Бог велел, до последней капли крови, защищать любой клочок своей земли.
Генрих II, думал забрать с собою и патриарха Николая Анапса, но тот проявил непоколебимую твёрдость.
– Я никуда не пойду! Я остаюсь! Я хочу умереть здесь, на Святой Земле, вместе со своей паствой!
Всегда самоуверенный, высокомерный и гордый Гийом де Боже, признательно поклонился церковнику, с которым до этого так часто враждовал.
С Генрихом II уходил и его брат Амори де Лузиньян, и сенешаль Иерусалима Жан I де Грайи, а вслед за ними, потянулись из города и жители. Но не все. Уходили в основном богачи. Малоимущий же люд, которому жаль было бросать свои дома, кто не имел средств, чтобы обосноваться на Кипре или в Европе, надеясь на чудо, на храбрость и мужество защитников, оставались в Акре. И по-прежнему приходили они к воинам на стены, принося воду и еду, оттаскивали убитых и раненных, разбирали завалы и помогали строить новые оборонительные заграждения, взамен рухнувших.
