— Ты, Борюша, поясок и котомку с тулом усё на одер сложи, — загутарил Былята узрев смеющееся лицо мальчонки и сам широкось улыбнулси. — У баню не зачем пояс брать… А Ёжа из котомочки выпусти… нехай он по ложнице ентой побегаеть… Харе же велишь его молоком напоить, да и пущай, покуда ты с бани не возвертаешься у ложницу никого не впускаеть… Вон то…Хара тот, больно тобе уважаеть.
— Не-а… не уважаеть, а будто боитьси… он— энтот Хара, — пояснил Борилка ужо то без смеху и присев на корточки осторонь котомки, развязав на ней снуры, вынул оттедась зверька завёрнутого у киндяк. — Он усех боитьси… а видывал бы ты, дядька Былята, аки он на Рама смотрит, васнь тот егось бить должон… Сице наш пёс Поспешок глядить на Пересвета кады куру задушит… Зане братец тадыличи дюже гневаетси… дюже… Отрок положил киндяк на пол и обмер, припомнив свой край и пса Поспешка, такового невысокого, редрого со долгим пушистым хвостом, стоячими вушами и до зела плутоватыми, карими очами.
— Борюша ты чаво, задумалси? — тронув мальчика за плечо, поспрашал Былята.
— Пса вспомянул, — вздохнувши, ответил мальчуган. Да засим принялси разворачивать киндяк, отнуду недовольно пыхтя, на пол выкатилси клубок с колюками. Ёж торопливо разверталси, ащё шибче запыхал да резво сорвавшись с месту побёг по полу, изучая ложницу у которой оказалси. Борила промаж того бережно свернул киндяк Боли-Бошки, хоть и дарующий водну рвань, но усё ж пригодившийся им у дальней торенке да поклал егось обратно у котомку, проверив тихонько стрекочущего у тех нутрях ванова червячка. Медленно, точно лениво мальчонка связал во едино снурки на котомке и появ в руки её, туло да пояс, поднялси с присядок. Вон шагнул упритык к одеру да сложил усё свово немудрёно добро подле меча. Засим же опустилси и вусевшись прям на пол, стал повязывать на голы ноги суконки, неторопливо надёвывать и снуровать сапоги. А обувшись, усё также вяло подавшись выспрь, встал, оправил к долу рубашонку да испрямивши стан, зычно изрёк:
— Усё… готов я! Былята у то ж времечко, прохаживаясь по ложнице и разглядываючи дивну лепоту ейных стен, согласно кивнув главой и подходя к двери, сказал:
— Ну, ежели готов… тады пошли. Воин взялси за грибовидны ручки двери и резво дёрнул створки на собе, те сызнова издав заливистую стрекотню, подавшись на старшину беросов, отворились. Явив мальчугану стоящего, на у том пятачке, Хару, немедля склонившегося, стоило лишь дверям пойтить вспять.
